Недосказанность на придыхании

Я тут же отреагировала отчаянным письмом, в котором, в полубезумном состоянии, многократно маниакально твердила: «За что Вы со мной так поступили, что я Вам сделала, почему ничего не сказали за всё это время, зачем пользовали мою Душу ?», в то же время понимая, как жалка я была в своих рыданиях и стенаниях, и что ответа на эти вопросы я, конечно, не получу … Писала, что чувствовала себя будто приговорённый к смерти, пишущий последнее письмо в ночь перед казнью, что в этом письме, мне необходимо высказать всё, ведь другого шанса у меня уже никогда не будет, а это – невозможно. И много ещё чего вылилось у меня на экран. Завершив всё последним выдохом со словами, чтобы он убирался вон из моей жизни.

Что ещё можно было написать в таком случае ?

И он ответил. Спустя всё это время. Сдержанно, хладно, кратко, с нарочитым тоном пренебрежительной назидательности. Сообщил лишь, что 4 месяца назад, он вернулся к своей второй жене, с которой был в разводе в течении 5 лет, и что больше ко мне никогда не придёт.

Так оборвалась эта Любовь.

Мне же не надо никаких обещаний и любовей. И, Сохрани Боже – «помощи», даже словесной !

Просто – быть, – ну, где угодно, а уж всё остальное, недостающее – чувства, нежности, верности, это – я сама доведу: дочувствую, допридумываю, довоображаю. И всем этим буду кормиться, потому что с этим сердцебиением, я могу свершить непостижимое, невообразимое !

Ведь задержись он тогда – останься он на полгода, в каком угодном образе и поведении: в том молчаливом, безответном и бессловесном, в которое он погрузился и в котором провёл последние 4 месяца нашего одностороннего «общения», спрятавшись за спинку дивана, – я бы уж конечно, вне сомнений, к настоящему времени … развелась.

Но он ушёл.

Я даже слышала грохот падающей закрывающейся крышки от рояля в пустом зале и мерный, жёсткий стук удаляющихся мужских туфель, вперемешку с раздирающим сердце перетирающимся песком на полу. Я и сейчас это слышу. Всегда буду слышать.

И вот что ещё, самое главное: эхо. Оно-то и самое страшное в этом видении. Туфли, крышки, песок – всё стерпимо. Кроме этого заглатывающего и пожирающего мою замученную Душу, эхо.

Трусоватый и эгоистичный Камаленька выбрал то, что выгодно и удобно было только ему. Не имея грамульки смелости даже в этом признаться, подло продержав меня в сумерках незнания в течении 4 месяцев. Конечно, меня это полоснуло и в продолжении 8 месяцев, я переживала отчаянно тяжело.

Женщину эту, – бывшую жену, которая была старше его на 10 лет,– он не только не любил, но и нимало не уважал, многократно с издёвкой и омерзительным смехом, рассказывал мне, как, после развода и до сегодняшнего дня, она постоянно ездила к нему из Касабланки в Рабат, приходила на квартиру: стучалась, плакала, умоляя ей открыть, а он с сыном стояли за дверью, слушали и хихикали ….

Вспоминается мне ещё один, уже на моих глазах, произошедший эпизод … Во время нашего общения, нашей Любви, Камаль состоял в интимных отношениях с одной женщиной. Меня это ничуть не удивляло и нисколько даже не беспокоило.

Тела для меня никогда не имели никакого значения, а по тому тону, с которым он о ней говорил, – в Душе у него к ней один ветер гулял.

Я уже упоминала Вам, что специфически настаивала на том, чтобы он ходил на свидания и встречался с девицами: «Спите, флиртуйте, играйте, устраивайте оргии – мне всё равно ! Вы ни единую не любите ! Тела ? Да плевать мне на них ! Триппер не притащите. Единственное к чему я и ревную, так это к Ночи и ко сну: спать Вы, в моём бодрствующем присутствии, Вы никогда не будете !.»

И сама же принимала в этом процессе живое и неподдельное деятельное участие: он демонстрировал фотографии девок, я со знанием психолога характеризовала их, сортировала к кому он пойдёт, кому даст отворот-поворот, и заодно собирала его на эти бестолковые рандеву: подбирала одежду, варианты причёсок, между делом советовала как себя вести и что говорить, а перед самым выходом, ещё раз проверяла заключительный ансамбль: всё ли в порядке и «хорошо ли сидит». Каждый раз, он возвращался в одном и том же духе: унылом, побитом, раздавленном; с злобной обидой, произнося всё те же слова: «Вы думаете такие как Вы есть везде !?!».

Как я себя чувствовала при этом ? – победоносно.

Так о чём то бишь я ? Ах, да … о любовнице.