Недоступная девственница

Модести не торопясь начала накладывать швы. Вначале она зашила белую перегородку, потом два слоя мышц. Когда она сшила соединительные мышцы, Джайлз повернулся к Уилли.

— Теперь можно убрать маску, — сказал он. — Мы скоро заканчиваем.

Наружную часть разреза Модести шила нейлоновой нитью — расстояние между «стежками» получилось около полудюйма. Она последний раз пропустила нить, обрезала ее и почувствовала, что снова начинают дрожать руки. Но это уже не имело значения.

Наложив на шов марлевый тампон, она закрепила его пластырем, прикрыла Лизу полотенцем и сверху набросила одеяло. Модести выпрямилась и почувствовала, что у нее сводит челюсти. Уилли Гарвин похлопал ее по голому плечу.

— Между прочим, это была противозаконная операция, — торжественно объявил он. — У тебя нет разрешения на врачебную практику.

Модести пожала плечами и облегченно улыбнулась.

— Все нормально, Джайлз? — спросила она.

— Что? Думаю, она вряд ли поблагодарит тебя за такой шов, — он засмеялся. — Кстати, у меня получается не хуже.

— Ну что поделаешь. Я никогда не умела шить. Господи, неужели она поправится?

— Лично я не сомневаюсь, — он нахмурил брови. — Сейчас меня гораздо больше беспокоят ее голоса. Очень мне это все не нравится.

— Голоса? — переспросила Модести, подставляя руки под струю воды из кружки, которую держал Уилли. Она смутно помнила какой-то разговор перед операцией, но о чем именно шла речь…

— Что она сказала тебе, Джайлз? Я не прислушивалась.

— Не знаю, что и сказать. По-моему, у нее слуховые галлюцинации. Слышит какие-то голоса, как Жанна Д’Арк. Правда, в отличие от Орлеанской девы, они не призывают ее спасать Францию — Лизу заставляют делать всякие гадости. Знаешь, почему она пырнула ножом Брюнеля? Голоса приказали.

— Это была неплохая мысль, — буркнул Уилли, заворачивая в клеенку использованные тампоны.

— Мне плевать на Брюнеля. Но, насколько я понял, они уже довольно давно заставляют ее выполнять свои приказы. Несколько лет.

— Начинаю припоминать, — задумчиво протянул Уилли. — Время от времени она словно к чему-то прислушивалась. Я хочу сказать, когда она была со мной.

Джайлз кивнул.

— Слуховые галлюцинации, — мрачно заметил он. — Никто толком не знает, что это такое. Все кончится тем, что она попадет в лапы психиатра, галлюцинации — это по их части. Лично я в их методы не верю — оглушать людей электрошоком, это единственное, что они могут. Варвары, а не специалисты.

— Ну ладно, Джайлз. Не кипятись. Обсудим этот вопрос позже, когда все закончится. — Модести повернулась к Уилли. — Какой у тебя план?

— Завтра в восемнадцать ноль-ноль должен прилететь вертолет. Он приземлится в двух милях восточнее, там же, где меня высадили вчера ночью. То есть он сядет только в том случае, если мы подадим сигнал. Если нет, он больше не прилетит. Я прикинул, что если не сумею вытащить вас за тридцать шесть часов, значит, я в любом случае не вернусь обратно. Поэтому, если мы не успеем к вертолету, придется переходить границу своим ходом. Извини, Принцесса, но ничего лучшего я придумать не сумел.

Модести улыбнулась.

— Замечательно, Уилли. Признаться, я рассчитывала на худшее. Джайлз, пара миль на носилках ей не повредят?

— Завтра вечером? Нет, что ты! Через двадцать четыре часа я так или иначе заставлю ее садиться.

Уилли присел радом с Лизой и сочувственно посмотрел на нее. Джайлз снова взял ее за руку и пощупал пульс.

— Так и будешь сидеть всю ночь? — спросил Уилли. — По-моему, тебе надо отдохнуть.

— О, я в полном порядке. А за ней надо присматривать.

— Слушай, Джайлз, — в голосе Уилли звучало любопытство. — Ты что, сделаешь так, что она будет чувствовать себя лучше?

— Что? Ой, не говори глупости, Уилли.

— Зачем же тогда ты сидишь рядом с ней?

— Просто думаю о ней, вот и все.

— А как ты думаешь?

— О Господи! Не знаю. Ну о чем можно думать? Да о чем угодно. Ты же не волшебник, который с первого взгляда может понять человека? Вот сиди и думай об этом. Тем более, у старушки неприятности. Вот я и думаю, какой она будет, когда поправится.

— Знаешь, а ты не врач, приятель. Ты — шаман.

Джайлз презрительно фыркнул.

— Смейся, смейся, — подначивал его Уилли, но вдруг осекся. — Черт возьми, по-моему, она не дышит!

— Дышит, дышит, не беспокойся. Превосходный пульс. Ты ничего не слышишь потому, что она дышит очень медленно и почти бесшумно. Это хороший признак.

Уилли нагнулся еще ниже и прислушался. Лиза застонала и повернула голову.

— По-моему, свет больше не нужен, Джайлз, — Модести вытирала руки полотенцем.

— Что? О нет, нет. Когда она начнет приходить в себя, мне надо будет как следует ее осмотреть. Впрочем, сейчас свет действительно не нужен. Я услышу, если она зашевелится. Эй, Уилли, прекрати обнюхивать ее.

— Да замолчишь ты, наконец! — недовольно прошипел Уилли.

Они удивленно посмотрели на него — Уилли по-прежнему стоял на коленях, прижавшись ухом к щеке Лизы. Он медленно поднялся на ноги и растерянно оглянулся. Лицо его побелело.

— Ты сказал, что она слышит какие-то голоса?

Джайлз недоуменно уставился на Уилли.

— Ну да. Но в этом нет ничего особенного, обычные слуховые галлюцинации.