Недотепа

— В природе, полагаю, эта пигалица опыляет цветы. Возможно, ее магические способности позволяют как-то влиять на рост растений. Как очухается — расспроси. Мне она отвечать не станет, это твой фамильяр. Будь она хоть немного побольше, — Радион хмыкнул, — можно было бы приспособить ее к кухонным работам. Она бы, конечно, сильно страдала, но из любви к тебе управлялась бы как могла. Не знаю, мальчик, не знаю. На будущее это послужит тебе хорошим уроком.

Трикс молчал, сознавая правоту учителя.

— Гвозди давай сюда, — велел Щавель. — Я сам починю подъемник. Что-то подсказывает мне, что тебе не стоит поручать столь сложные задания, как соединение двух досок посредством гвоздей. А букеты поставь в сортиры. Этот, с тюльпанами, ко мне, а второй в свой. И не забывай менять их каждые два дня.

Он еще раз посмотрел на фею и вздохнул:

— Ты точно не желал, чтобы она умела становиться… э… крупнее?

— Нет…

— Салага, — печально сказал Щавель. — Я боюсь даже рассказывать коллегам. Смеяться будут не над тобой, а надо мной. А завтра я ждал гостей… маленький симпозиум…

Он задумался.

Потом протянул руку и осторожно пощекотал фее животик.

— Любимый… — нежно сказала фея и потянулась. Открыла глазки, нахмурилась и вскочила. — Это еще что? Я порядочная фея!

— Я всего лишь хотел тебя разбудить, — сказал Щавель. — Скажи-ка, что ты умеешь?

Фея, надувшись, молчала.

— Трикс, спроси ты.

— Аннет, что ты умеешь делать?

— Танцевать в лунном свете, милый! — проворковала фея.

— А еще? Цветы выращивать?

— Я фея цветов, а не садовник! Пусть сами растут.

— Понятно, — резюмировал Радион. — Абсолютно бесполезный фамильяр.

— Она красивая! — вступился за фею Трикс, за что заслужил полный обожания взгляд Аннет.

— Надо будет подарить тебе хорошую лупу, — сказал Радион. — Ладно, мой мальчик. По крайней мере ты доказал, что твои способности растут. Вызов фамильяра… любого фамильяра… это сильное волшебство. Жаль, что нельзя с помощью магии преодолеть наши финансовые трудности.

Он задумчиво посмотрел на Трикса — и тот узнал этот взгляд. Взгляд этот называется «куда-бы-тебя-услать-с-глаз-моих-подальше». Мать так смотрела на него, когда он врывался в ее комнаты в разгар милой беседы с подружками, отец — когда Трикс околачивался в тронном зале во время задушевных разговоров с друзьями — о рыбалке, охоте или непонятных «простительных правителю шалостях». Мать, правда, шалости эти называла непростительными, но в детали Трикса не посвящали.

— У меня есть небольшой домик в Дилоне, — сказал маг. — Я собирался отправиться туда дня через три. Но у меня возникла чудесная мысль. Раз уж ты теперь такой самостоятельный, и даже с фамильяром, то отправлю тебя в столицу одного. Загодя. Приберешься, помоешь полы, посуду… запасешь продукты. Можешь набить карманы медными монетами из сундуков. Усек?

— Усек, — кивнул Трикс. — Никто ведь не знает, что я маг, правда?

— Официально ты пока не маг, — поправил его Радион. — А деньги… если что, то это твои деньги. Ты же понимаешь?

Трикс кивнул.

— Фею никому не показывай, — добавил магистр. — Пусть сидит у тебя в кармане. Или за пазухой.

— За пазухой, за пазухой! — радостно закричала фея. — Ближе к тебе, милый!

Трикс покраснел и оттопырил нагрудный карман на мантии. Фея поняла все без слов — вздохнула и перелетела в карман.

— Можешь проковырять там дырочку, чтобы было интереснее… — сказал Трикс. — Ай! Ты куда ковыряешь?

— Внутрь, милый. Мне приятнее глядеть на тебя!

— Ковыряй наружу! Нечего тебе на меня все время смотреть!

Радион Щавель возвел глаза к потолку. Пробормотал:

— Нет, надо признать, в чем-то выбор правильный. Они созданы друг для друга… Трикс!

Трикс всем своим видом выражал готовность слушать и повиноваться.

— Не подведи меня, ладно? — попросил Щавель. — Соберись. Сконцентрируйся. Делай все, хорошенько подумав. Отправишься завтра с рассветом, к вечеру будешь в Дилоне.

— Я не подведу вас, учитель! — пылко воскликнул Трикс.

2

Нет ничего приятнее в жаркий летний денек, чем сидеть под старым развесистым деревом, пить из глиняного кувшина холодный сидр и взирать на путников, которые тащатся в пыли по солнцепеку.

Особенно если день уже клонится к вечеру, а путник, ведущий под уздцы усталую серую лошадку, на которую были навьючены два тяжелых тюка, явно шел издалека — к примеру, из Арсонга или Босгарда.

— Устал малец-то, — сказал один из наблюдателей, достойный всяческого уважения плотник. — Небось подручный торговца.

— Не похож, больно взгляд честный и простой, — возразил его товарищ, по причине отсутствия постоянной работы и денег питавший к торговцам неприязнь. — Плесни?