Недотрога и негодяй

 Вечерний ветер коснулся моего лица. Освежил. Я немного приободрилась. Ничего, все должно выясниться. Адвокат мне поможет. Или нет? Мрачные мысли снова окутали меня плотной пеленой.

Полицейский распахнул передо мной дверцу автомобиля. Села на заднее сиденье. Рядом со мной расположился сотрудник полиции. Видимо, чтобы я не убежала. В груди противно ныло, и было холодно. Ладони покрылись испариной. Как же все паршиво для меня складывается.

А если меня задержат на несколько дней? Сидеть в КПЗ или в тюрьме? Это же ужасно. И неизвестно, кто будут соседи по камере. Наверняка настоящие уголовницы. Они со мной церемониться не станут. Уже от одного этого волосы на голове шевелились.

Или меня не могут поместить в общую камеру? О чем я вообще думаю? Я же невиновна. Только как это доказать, если Ольга во всеуслышание объявила, что я хотела убить ее?

Что подумают родители, когда узнают обо всем? У мамы будет сердечный приступ. Из школы родителям придется увольняться. И из города уехать от стыда. Он же у нас маленький, все друг друга знают. А тут дочь учителей – отравительница и злодейка! Пыталась убить соперницу из ревности. Позор!

В кабинете следователя было душно. Кондиционер не работал, окно распахнуто. Теплый воздух с улицы не приносил прохладу. За окном решетка из прочных прутьев. Как в тюрьме.

Оперативник долго заполнял мои анкетные данные. Задавал массу незначительных вопросов, уточнял какие-то детали – где училась, как часто меняла место жительства. Может, думает, что я в бегах? С подозрением покрутил в руках мой паспорт. Или мне это все казалось от волнения и страха?

Потом сняли отпечатки пальцев. Руки измазали в черной мастике. Я так до конца и не смогла оттереть ее салфеткой.

- Будете ждать адвоката? – спросил оперативник.

- Нет, - мне стало все равно. Апатия накрыла меня с головой. – Можете задавать ваши вопросы.

- Тогда начнем потихоньку. Вы знаете, что Ольга Игоревна Менякина обвинила вас в отравлении.

- Да.

- Почему она так считает?

- Об этом лучше спросить у нее.

- Сделаю это в ближайшее время. А пока я спрашиваю у вас.

- Не знаю, - я не обязана делиться своими соображениями.

- И даже предположить не можете?

- Видимо, личная неприязнь, - пожала я плечами.

- А причины?

- Я уже сказала, не знаю.

- Но догадываетесь? Возможно, ревность?

- Все-таки об этом лучше спросить у Ольги Игоревны. Предположить можно что угодно. Я не знаю, почему ей не нравлюсь. И знать не хочу, если честно.

- Ладно, оставим пока это. Как давно вы знакомы с Менякиной?

- Совсем недавно, как поступила на работу. Хотя нет, я встречалась с ней раньше. Один раз, когда работала в кафетерии… - наверное, надо об этом упомянуть. Все равно следователь узнает.

- И тогда же вы познакомились?

- Можно сказать, что да…

- Как это происходило? – видимо, кто-то уже успел доложить оперативнику об инциденте с чаем. Или он просто умело выведывает у меня то, что ему надо?

- Я случайно пролила на Менякину чай, когда обслуживала ее и господина Полонского. Я тогда работала официанткой.

- Понятно. Теплое знакомство,- усмехнулся он. – Случайно пролили, или вы все-таки сделали это нарочно?

- Разумеется, случайно. Зачем мне это надо было?

– Кто знает, кто знает? – загадочно улыбнулся следователь.

- Вообще-то она сама толкнула чашку.

- Да? Чтобы обвариться? Зачем ей это было надо?

- Мне показалось, Ольга была сильно раздражена.

Следователь что, думает, у меня был хитрый, продуманный до мелочей план как охомутать Полонского? Тогда дело приобретет совсем иной оборот. Только этого не хватало! Может, стоит подождать адвоката?

- И после этого Полонский пригласил вас к себе в фирму? – голос оперативника вернул меня к действительности.

- Нет, не сразу. А какое это имеет отношение к делу?

- Тут вопросы задаю я. А вы на них отвечаете.

Если так пойдет дальше, я подпишу себе приговор до прибытия адвоката. Может, отказаться давать показания, пока не поздно?

- То есть я правильно понял, вы не испытываете неприязни к Менякиной?

- Конечно, нет, - возмутилась я.

- Но вы ей не нравитесь?

- Может быть. Откуда мне знать? Мы с ней почти не общались. Только по работе.

- Менякина ревнует вас к Полонскому? – задал следователь вопрос в лоб.

Я замялась. Но мне скрывать нечего. Или почти нечего.

- Точно не знаю. Возможно, она ревновала меня к Марку Анатольевичу.

- Ревновала? Почему вы говорите о Менякиной в прошедшем времени? Думаете, она уже умерла?

- Нет, что вы, конечно же, нет… - испугалась я. Не хочу, чтобы кто-то умер, даже Ольга. – Просто, насколько мне известно, они расстались. Так что теперь повода к ревности у нее нет.

- Странная у вас логика, - усмехнулся следователь. – Предположу, что расстались они из-за вас. Кто был инициатором разрыва, не знаете?

- Не знаю, - соврала я. Не хочу, чтобы кто-то копался в личной жизни Марка. Даже следователь.

- Точно не знаете? А если предположить?

- Возможно, Марк Анатольевич.

- И какова была причина их разрыва?

- Вы можете спросить об этом Менякину и Полонского. Они ответят точно.

- Но я спрашиваю вас.

- Я ни с кем из них это не обсуждала, - и это правда.

- Какие отношения связывают вас и Полонского?