Недотрога и негодяй

Ведь сам подал мне идею карьерного роста через постель. А теперь я его оскорбила, видите ли. Тем, что использовала. Нечего было дурные советы давать. И уж тем более обижаться на пустом месте.

Но у нас так все было хорошо… Конечно, Марк расценил мои слова как предательство. Такого цинизма от меня он не ожидал. Когда-то он попросил говорить только правду. Видимо, решил, что и Ларисе я выложила то, что у меня на душе. Как все запутано… И кто в этом виноват - не поймешь… Да уже и неважно. Прежнего не вернешь.

На душе стало пусто. Сердце болезненно сжалось и тоскливо замерло.

Что теперь выяснять, кто прав, кто виноват? Я разыграла неудачный спектакль. Полонский поверил. Не придумал ничего лучше, как позвать к себе Ольгу. Я их застала. Все квиты, никому ни на кого обижаться не стоит. Марк посчитал меня карьеристкой, я убедилась, что он кобель.

Теперь нет смысла объяснять Марку, что я говорила неправду. Зачем? Что сделано, то сделано…

- Переживаете? – голос Шаронова вернул меня к действительности.

- Да, очень неприятная ситуация. Раньше не попадала в подобные переделки, - призналась я.

- Все когда-то бывает впервые, - философски заметил адвокат. – Обещаю, на этот раз все закончится для вас благополучно.

Его слова меня не слишком ободрили.

- Признаюсь, мне страшно. Я очень боюсь попасть в тюрьму.

- Не бойтесь, этого точно не будет. Вы ни в чем не виноваты.

- Еще бы следователь в это поверил, - вздохнула я.

- Поверит, не сомневайтесь.

Мы въехали на территорию городской больницы. Вышли у старинного двухэтажного корпуса. В вестибюле нас уже ждал Полонский.

- С врачом я переговорил, - сообщил он адвокату. – Все будет как надо.

На меня он даже не взглянул.

Вскоре появился и следователь.

- Идемте, - кивнул он нам. – Не будем терять время. У меня оно ограничено.

Марк и следователь шли впереди и о чем-то тихо беседовали. Следователь время от времени кивал, соглашаясь с Полонским.

Мы с Шароновым следовали за ними. По широкой лестнице поднялись на второй этаж. Медсестра проводила нас в палату.

Ольга лежала одна. Она была бледна, но выглядела намного лучше. Менякина посмотрела на нас через полуприкрытые глаза и тихонько застонала. Я ей не поверила.

- Гражданка Менякина Ольга Игоревна? – уточнил следователь. Он же отлично знает, кто она. Но все формальности должны быть соблюдены.

Ольга слабо кивнула:

- Да…

- Мне необходимо побеседовать с вами. Вы узнаете эту женщину? – кивнул он в мою сторону.

- Да… Это Николаева Вероника… Не знаю ее отчества. Антоновна, кажется…

- Это неважно. Итак, вы утверждаете, что это она пыталась вас отравить?

- Да.

- Уверены?

- Разумеется.

- Почему Николаева хотела это сделать, как думаете?

- Она меня ненавидит, - тяжело вздохнула Ольга. – Всегда ненавидела. С первого дня знакомства.

- За что?

- Хотела поссорить меня с Марком. Мы встречаемся несколько лет, - врет, и не краснеет.

- Это неправда, - не выдержал Полонский. – Мы расстались.

- Да! – повысила голос Ольга. – Расстались только из-за этой дряни! Гадина влезла между нами как змея.

- Прошу не мешать проведению допроса, - следователь строго посмотрел на Марка.

 - Итак, Николаева хотела причинить вам вред из личной неприязни?

- Да. Простите, мне очень плохо, не могли бы мы продолжить позже. Голова сильно кружится… - Ольга поднесла руку к глазам, показывая, что сейчас потеряет сознание.

- Еще один вопрос…

Дверь распахнулась, в палату стремительно вошел доктор в сопровождении ассистента и медсестры.

- Прекращайте беседу, - сердито заметил он. – Вы замучили больную.

Он пощупал пульс Ольги, посмотрел глаза.

- Как себя чувствуете? – тревожно спросил врач.

- Ужасно… - простонала пациентка. – Мне очень, очень плохо.

- Этого я и опасался, - кивнул он ассистенту. – Скоро начнется кризис.

- Что? – Ольга сразу пришла в себя. – Кризис? Какой кризис?

Врач не отреагировал на ее вопрос.

- Вы следователь? – обратился он к оперативнику.

- Да.

- Надо немедленно выяснить, что за яд был использован. Мы не можем определить его, но он очень сильный. Если не дать соответствующее противоядие летального исхода не избежать. Анализы очень плохие. Улучшение самочувствия больной временное и продлится недолго.

- Летального? – взвизгнула Ольга, и села на постели. – Так сделайте же что-нибудь! Созовите консилиум, пригласите врачей из других клиник. Немедленно!

- Гражданка Николаева, вам лучше сказать правду, - строго посмотрел на меня следователь. – Чем вы отравили Менякину?

- Я ее не травила, - не узнала свой голос. Я слышала его словно со стороны.

Ужас накрыл меня тяжелой волной, придавил, сердце замерло, в горле перехватило и стало трудно дышать.

- Вы понимаете, что в случае смерти потерпевшей вам грозить тюрьма на многие годы? Вы оттуда вообще можете не выйти.

- Не запугивайте меня, - прошептала я. – Мне нечего вам сказать. Я ни в чем не виновата.

Я посмотрела на Марка, на адвоката. Оба молчали. Марк вообще глядел в окно, словно происходящее его не касалось.

- Не берите грех на душу, милочка, - обратился ко мне доктор. – Из-за вас умрет молодая, полная сил женщина. Как вы будете потом с этим жить?