Недотрога в моей постели

Она долго ворчала, что, мол, Николаша подумал, что она не справится одна, вызвал хорошую знакомую на помощь, а я не понимала, почему мама так нервничает. С другой стороны, я никогда не организовывала такой грандиозный праздник и не знала даже, с чего бы начала и успела бы сделать столько, сколько мама.

Оставшись наедине с Максимом в огромной светлой столовой, какое-то время молча расставляли тарелки, пока я не осмелилась высказать свою мысль:

— Как удивительно просто принял тебя Николай Дмитриевич, будто ничего и не случилось. В голове не укладывается. Не думаешь, что надо было раньше протянуть оливковую ветвь?

— Что теперь думать о том, как могло бы быть? — Максим вскинул взгляд на меня, и я тут же отвела свой, не решаясь смотреть ему прямо в глаза. — Удивляет другое: как спокойно встретила меня твоя мама…

— Мама ничего не знает! — прошептала я, оглядываясь назад себя, но она возилась на кухне, гремя кастрюлями, и явно нас не слышала. — Она в курсе, конечно, что я работала в клубе, а потом отказалась, получила неустойку, и еще что ты проучил моего мужа.

— Какая усеченная и перевернутая версия событий, — задумчиво протянул Максим, складывая руки на груди.

Но я вручила ему яркие салфетки, чтобы раскладывал и не простаивал без дела. Усмехнувшись, он взялся за работу.

— Мама ее приняла, а больше мне ничего не нужно. Зачем ей знать правду?

— Но отец в курсе. Значит, бережете ее оба?

— Любой бы так поступил с родным человеком. Она и так достаточно настрадалась.

— Все страдали, — произнес Максим глухо, едва слышно, даже пришлось напрячь слух. Глаза потемнели от сдерживаемых чувств, а меня от боли в его глазах прошибло холодным потом. Особенно когда увидела, как он уставился на пылающий в камине огонь и блики пламени заплясали в его расширившихся зрачках.

Захотелось подойти и попытаться унять эту боль, испытываемую сильным мужчиной. Боль, которую он прячет за непроницаемой маской. Но как я могла? Между нами не может ничего быть, да и он принадлежит другой. Желая перевести тему, я кивнула головой на небольшой диванчик.

— Тебе тут будет тесно. А мне в самый раз. Могу уступить свою спальню тебе и твоей не… невесте… — на этом слове голос неизменно срывался, словно мой язык, повинуясь скрытым чувствам, отказывался его произносить.

— Какая жертвенность, Тая. Вот прямо не знаю, что с ней делать, — цокнул языком Максим, а я, нахмурившись, повернулась к нему, чтобы встретить издевательскую ухмылку.

— Что тут такого? Простая вежливость, — вскинулась я, перекладывая салфетки на столе, которые он бросил вразнобой, куда душа пожелала.

— Вы долго будете прохлаждаться? — возмутилась мама, входя в столовую и замечая полупустой стол с хаотично раскиданными салфетками. — Еще столько всего нужно принести!

— Да вот всё обсуждаем, где кому ночевать, — непринужденно объяснил нашу медлительность Максим, заставляя меня сгорать от стыда. — Тая предлагает поделиться своей спальней, а сама хочет на диване в гостиной ютиться. А как же Пазолини? На пол его положишь вместо коврика?

— Не переживай, мы сами разберемся, кто снизу, а кто сверху, — отбрила я его намеренной двусмысленностью, злясь из-за того, что банальное размещение гостей он превратил в непонятное соревнование, а мой широкий жест не оценил вовсе.

— Нет, Таюш, никакого «потом разберемся», — рассердилась мама. — Что у вас с Тони? Решилось наконец? Вы вместе ночуете или порознь?

Максим промолчал, конечно, но секретная информация о наших с Тони отношениях явно не прошла мимо его любопытного носа. С интересом ожидая моего ответа, он без стеснения смотрел прямо на меня. Пришлось отвечать, они просто-напросто прижали меня к стенке.

— Я одна спокойно переночую на диване, — процедила сквозь зубы, сжимая в руках врученные мамой бокалы, — а Тони разместится в гостинице, если ему не найдется места. Такой вариант мы обсуждали.

— Я не могу тебе позволить спать на диване, — настаивал Максим.

— Но не спать же вам с Илоной на нем вдвоем! — упорствовала я, пока мама не пресекла наши пререкания.

— Так, хватит этой мышиной возни, девочки и мальчики, — громогласно приказала она. — Николаша посмотрит летний домик, и поселитесь там вчетвером, чтобы вместе выяснить, кто будет на диване, кто на коврике, а кто на люстре!

— Ну, мам… — простонала я, желая внушить ей, насколько глупая идея возникла в ее голове, но ее уже было не остановить.

— А в твою комнату, Таечка, поселим Семёновых, а то действительно тебе одной комнаты многовато. Что я раньше об этом не подумала? Чем это пахнет? — всполошилась она, ринувшись на кухню.

— Посмотри, что ты наделал, — вспылила я, как только мамины шаги стихли. — Ведь она на полном серьезе заставит нас четверых поселиться в этом летнем домике. Что это за домик такой? Сколько там кроватей?

— О-о-о, милая, там никогда не было кроватей, но никого это никогда не беспокоило. Мы с Ромкой водили туда девчонок и пугали страшными историями о призраках и оживших мертвецах, а потом… — впал в ностальгию Максим, как будто специально играя на моих нервах.