Недра России. Власть, нефть и культура после социализма

Все усилия по созданию имиджа ПТБ, а также постоянное появление новых сервисов и отделов были в значительной степени необходимы потому, что она начала утрачивать значение так же быстро, как приобрела его, – и по тем же трем взаимосвязанным причинам, которые к 1993 году в конечном итоге положили конец биржевому движению по всему бывшему Советскому Союзу. Одной из основных причин упадка ПТБ стало то, что весной 1992 года российское федеральное законодательство наконец добралось до многочисленных товарных бирж страны, до того больше года работавших без особого надзора и без единой правовой базы. Резолюция Совета министров СССР, принятая в конце марта 1991 года, впервые в советской истории официально позволила определять стоимость некоторых товаров в соответствии с рыночными ценами – через несколько месяцев после начала работы Московской товарной биржи и всего за две недели до первых торгов на Пермской товарной бирже. Но полноценный закон о биржах и биржевой торговле появился только в феврале 1992 года[113]. Новый закон ударил по основам работы товарных бирж (в то время выходивших на максимальный уровень товарооборота), обложив новыми значительными налогами как брокеров, так и сами биржи и лишив товарные биржи основного источника дохода: запретив продажу мест для брокеров и взимание комиссии за сделки. Однако в то время федеральная власть была слабой, многие федеральные законы не выполнялись, и эти новые нормы на самом деле не стали основным фактором, способствовавшим прекращению биржевого движения в России; непосредственные причины заключались в тогдашних изменениях моделей регионального товарного обмена.

ПТБ проиграла битву за удержание сделок на своей торговой площадке, и это стало второй причиной, по которой она пошла ко дну. Ни один юридический или институциональный механизм не препятствовал брокерам заключать сделки между клиентами вне биржевой площадки, и эта практика быстро развивалась по мере того, как между предприятиями в постсоветское время формировались и налаживались новые отношения. И действительно, Тимоти Фрай приводит цитаты из исследований, согласно которым на территории России в 1992 году на каждую биржевую сделку приходилось в среднем от двадцати до сорока внебиржевых [Frye 1995: 46]. Другими словами, первоначальная функция ПТБ по обеспечению связи между продавцами и покупателями была нужна в первую очередь потому, что исчезли все советские министерства, структуры компартии, центральные управления планирования и неофициальные посредники. По мере того как в 1990–1992 годах возникали новые связи, услуги биржи становились все менее востребованными. Многие нововведения ПТБ: регулярные семинары и занятия, новые торговые подразделения, услуги – от аудита до арбитража по контрактам, одновременные торги сразу в нескольких местах, контракты с биржами за пределами региона и даже клуб для новых деловых людей – следует рассматривать как попытки удержать в руках торговый бизнес, который без проблем мог сэкономить на комиссионных выплатах, просто заключая сделки за пределами биржевой площадки. Точно так же, как делают бизнес-школы во всем капиталистическом мире, ПТБ, таким образом, стремилась показать себя главной обладательницей знаний о том, как работает рынок, – и это было нужно по большей части лишь потому, что большинство сделок можно было прекрасно заключить без биржи и связанных с ней затрат. Хотя ПТБ просуществовала дольше, чем многие другие российские товарные биржи, к 1993 году принимаемые ею меры перестали идти в ногу с развивавшейся коммерческой деятельностью и прямыми внебиржевыми сделками по большому числу видов товаров, многие из которых совершались на условиях бартера, поскольку денег было все меньше.