Недремлющий глаз бога Ра

— Маша, может, вернём им доллары и выйдем? Мне кажется, они какие-то не совсем нормальные типы. Зря мы со всем этим связались!

— Не волнуйся, Катя. Я уверена, они не опасны. Кроме того, в пятницу, не забудь, приезжает махарадж, — Маша зажгла тонкую чёрную сигарету, отчего салон тут же напитался странным запахом — терпким, пряным, притягательным и отталкивающим одновременно.

Пожалуй, это был не табак вовсе, а смесь каких-то экзотических трав. Новомодный наркотик, что ли?

— Не переживайте из-за ерунды, Катюша, — встрял скульптор-живописец, — вернуть всегда успеете. В крайнем случае, это можно сделать после банкета.

— А если мы немножко своих добавим, не будете возражать? — Маша отправила нам легкое облачко ароматного дыма.

Подъезжая к дому, Веник нагло подрезал путь белому лимузину, набитому клювастыми кавказцами в высоких каракулевых папахах. Тот резко затормозил и взвыл всеми сигналами и пассажирами одновременно.

— Нет, вы посмотрите: дипломатический корпус, а орут, как простые пожарные! — удивлялся Липский, выруливая на стоянку. — Чего же, в таком случае, ожидать от простых пожарных? Неужели этому обучают в медресе?

Пока он откидывал сидения и учтиво выковыривал длинные ноги девиц из обивки, мне удалось подняться в квартиру и собрать разбросанные по комнатам вещи. Когда прихожая наполнилась голосами, я заталкивал под диван последнюю грязную рубашку.

Не нравилось мне начало нашего путешествия, но деваться было некуда: кто девушке платит, тот её и танцует.

— Сергей Сергеевич! Народ требует хлеба и зрелищ! — легкий на помине, ввалился в комнату Веник.

— В меню только макароны и вид из окна.

— А вот мы сходим, проверим закрома, — он обернулся к дамам. — Машенька, вы под водку что больше предпочитаете? Килечку или же солёные огурчики?

— Под водку? А вы разве не одеколон пить будете? — оглядев обстановку, высокомерно спросила Маша.

Но смутить скульптора на моей памяти ещё никому не удавалось:

— Так, а что скажет Катюша?

— Спасибо. Я вообще не пью спиртного, — встряхнула та белой чёлкой.

— Вот и славно! Значит, мы с Сергеем Сергеевичем отправляемся в поход за кефиром и квашеной капустой, а вы приводите в порядок наше скромное ристалище.

— Никакое это не скромное ристалище, а самая настоящая конюшня. И как вам не стыдно в такой грязи кошек держать? — Катя поймала Бациллу, замурчавшую от прикосновения нежных женских пальцев, и стала её укачивать как младенца.

Тем временем Маша закончила осмотр квартиры и с некоторым сомнением заявила:

— Конечно, мы приберём ваши апартаменты, но это займёт не меньше часа. Если хотите, то становитесь в самую большую очередь, чтобы до двенадцати не возвращаться и нам не мешать.

Мы согласно выкатились из квартиры, но на лестнице я задержал Липского.

— Ну, почём сейчас размножение? Сколько ты им заплатил?

— По двести долларов, в соответствии с действующими тарифными ставками.

— Маловато. Пожалуй, я отваливаю к другому клиенту.

Он покровительственно похлопал меня по плечу.

— Не бойся, в обиде не будешь.

— Дело не в обиде. Просто я не одобряю твою затею. Не забудь дверь захлопнуть!

Я развернулся и хотел идти, но он поймал меня за локоть.

— Послушай, их двое, а я один. Ты не можешь бросить меня в такой аварийно-пикантной ситуации.

— Ещё как могу! Ты, когда звал их в машину, меня разве спрашивал?

Веник прямо зашелся от возмущения.

— Конечно! Я конкретно спросил: "Берём?", а ты начал умничать и пускать слюни. Взял бы и сказал: "Нет, не берём!". А ты что? Сначала науськивал и подначивал, а теперь в кусты?

— Ничего не в кусты! Просто мне неохота строить из себя этово-тово!

— Ну, знаешь, это будет натуральное свинство, если ты не останешься. Можешь не размножаться, если менталитет не позволяет, но поддержать компанию ты обязан, суди тебя Бог!

— А вот — не обязан!

В ответ длинные худые пальцы уцепились за мою пуговицу:

— Не придуривайся, ничего особенного от тебя не требуется! Развлечешь дам светским разговором, расскажешь что-нибудь смешное и поучительное. Например, тему своей докторской диссертации. Не думаю, что после этого кто-нибудь покусится на твою невинность.

— При чём тут невинность? Мне денег жалко!

— А, жалко, да? Я знал, что у тебя на уме только секс и деньги.

— Не секс а идиотизм. Корчишь из себя, я не знаю, султана Брунея, а за душой одни долги. Скажи честно, ты сигареты давно стрелять перестал?

— Чем это ты меня попрекаешь? Между прочим, я учёный, а не новый русский!

— Тогда носи табличку, а то тебя за кого угодно могут принять.

Тут его ушибло по-настоящему — даже пена в уголках рта выступила.

А мне плевать! Между прочим, я сознательно решил не гоняться за выгодами, а посвятить себя науке. Да, сейчас я стал нищим, но разве дело во мне? Не моя вина, что общество не может достойно обеспечить свой интеллектуальный потенциал, — войдя в раж, он стал сильно жестикулировать и сделался похож на горбатую ветряную мельницу.