Недруг

Я наблюдаю, как она ползает на четвереньках, пытаясь отодвинуть несколько коробок в сторону, чтобы забраться поглубже в кладовую. Она вытаскивает из кучи несколько больших ящиков и две обувные коробки, двигает их к стене. Солнце клонится к закату, и в комнате темнеет. Грета поднимает головной фонарь. Она включает его, но не надевает. Только нагибается, исчезая в глубине кладовой.

– А-а-а! – взвизгивает она и выскакивает обратно с закрытыми глазами. – Ты видел? Вон там. Внутри.

Я беру у нее фонарь и вхожу в кладовую. Направляю луч в угол. Вижу жука рядом со старой рубашкой. Он в луче света, не двигается. Я не отвожу фонарь, наклоняюсь, чтобы рассмотреть поближе. От одного его вида у меня… дух захватывает. Это что-то новенькое.

Черт, говорю я. Это странно. Никогда таких не видел.

– Он такой большой, – говорит она. – Они с каждым разом все больше. Я думала, их много лет назад уничтожили, избавились от них во всей округе.

Разве? Не знаю, говорю я. Не помню.

Он ничего не делает. Вообще ничего. И притягивает взгляд. Притяжение очень сильное. Почти гипнотическое. У него длинные тонкие усики, они подергиваются. Он не испуган и не нервничает; наоборот, спокоен, будто все понимает и ко всему готов.

– Только нашествия паразитов нам не хватало. Они в стены залезут. Должно быть, приползли с полей канолы.

Какое это нашествие? Говорю я. Он всего один.

– Один – уже много, – отвечает она.

Почему он не двигается? Думаю я. Почему не убегает, не прячется?

Не могу оторвать глаз от этого огромного насекомого. Я ничего не знаю об этих существах. Совсем ничего. Ничегошеньки. Как же так? Он живет в моем доме, в тех же комнатах, что и я. А я ни сном ни духом.

– Надо проверить, нет ли других под кроватью.

А затем я чувствую, как она легонько тыкает меня в спину ногой.

– Джуниор? Ты двигаться собираешься? На что ты там уставился? Что ты делаешь?

Не знаю, говорю я. Но не волнуйся, я с ним разберусь.

– Хорошо, ладно. Потому что я приближаться к нему не хочу. На сегодня хватит с меня. Я иду спать. А ты вынеси этого жука на улицу.

Тебе надо отдохнуть, отвечаю я.

Она уходит, а я все еще смотрю на жука. У него блестящее черное тельце с желтоватыми полосами. Он довольно крупный, сантиметров пять в длину. Усики примерно в два раза длиннее тела. Но самое внушительное – рога на голове. Два растут по бокам и один вверх по середке.

И тут я вспоминаю. Жук-носорог. Вот как их называют.

Грета что-то бормочет у двери, но я ее не слышу.

Ага, отвечаю я, даже не оборачиваясь. Беспокоиться не о чем. Я с ним разберусь.

* * *

Я проснулся до будильника. И какое-то время лежал без движения рядом с Гретой. Мы лежали вдвоем. Она не храпит, но я слышу ее дыхание и знаю, что она спит как убитая. Ее рот открыт. Я наклоняюсь и целую ее в лоб, в мягкую точку над левой бровью. Она закрывает рот, сглатывает один раз, но не открывает глаз. Я встаю, спускаюсь вниз.

Увидев прошлым вечером жука, я по какой-то причине оживился; в голове прояснилось, и я вынырнул из своей нарциссической, эгоистичной истерии. Я не мог понять, как этот жук оказался в доме, что он тут делал. Откуда он взялся? Как жил в полном одиночестве в этой темной кладовке? Как долго он там просидел? Почему не шевелился? Почему не попытался сбежать? Он вообще понимал, что с ним происходит? Все эти неясности не только потрясли, но и успокоили меня.

Я долго смотрел на него. Не знаю, сколько точно. Наблюдал. А потом пошел спать.

И хотя мне спалось крепко, я чувствовал, как Грета всю ночь ворочалась, то вставала, то опять ложилась, будто на нее перекинулась моя бессонница. Помню, как она стояла у окна посреди ночи и смотрела на сарай и поле за домом.

Бедная Грета. Ей тяжело. Я ставлю кофе и сажусь со своим экраном в руках, бесцельно листая ленту. Надкусываю кусок сыра из холодильника и включаю прогноз погоды. Больше солнца и жары. Высокая влажность. И снова высокий индекс ультрафиолетового излучения. Как и каждый день, вероятность грозы вечером – сорок процентов.

Надо сходить в сарай, проверить кур перед работой. В такие жаркие дни чем раньше все сделаешь, тем лучше. Я наливаю Грете кофе и несу его наверх. Ее нет в комнате. Шумит душ. Я открываю дверь ванной и заглядываю внутрь.

Мне пора на работу, говорю я. Как спалось?

Она не отвечает. Скорее всего, не слышит из-за воды. Наверное, моет голову. Я оставляю кружку на раковине.

Тогда я поехал, говорю я.

Ответа нет.

* * *

Обычно после смены на заводе я стараюсь быстрее добраться домой. Но не сегодня. А стоило бы. Сегодня я в последний раз могу побыть наедине с Гретой, и кто знает, когда еще представится такая возможность. Не могу объяснить, почему не спешу. Просто не готов вернуться. Хочется покататься по округе без цели, просто так, чтобы в кои-то веки никто не указывал, что и как делать.

Когда я дома, Грета всегда что-то просит меня сделать; постоянно находит мелкие задания, если у меня выдается свободная минутка. Ей не нравится, когда я бездельничаю. На мне – все ремонтные работы по дому, даже те, которые мне не по душе. Редко бывает, чтобы я сидел без занятия.

Я отправляю Грете сообщение: