Недруги по разуму (Мир смерти - 7)

- Все руги из экипажа "Звездного зверя" получат награду - дуо кедетов и повышение статуса, - сообщил Летящий. - Имена погибших занесут в Память Роя. Дже'кана... ну, о нем особый разговор. Я бы отправил его в синтезатор, но думаю, что Стратег решит наградить его Продлением Жизни. Что же касается дикаря...

- Говори! - поторопила Творительница после недолгой паузы.

- Запечатлители рвались пообщаться с ним и едва не устроили свалку прямо при Великом Навигаторе! Защитникам пришлось...

- Детали меня не интересуют.

- Стратег передал его нам. Я распорядился, чтобы хадрати был максимально изолирован - его поместили в водном резервуаре третьей дюжины. Все равно он почти пуст.

- Хорошо, пусть посидит там, - согласилась Размышляющая. - Ты, Координатор, и ты, Советник, возглавите группу контакта, но торопиться с ним не стоит. Этот хадрати... кргх... этот посланец не прост, и я желаю, чтобы вся информация о нем была изучена и взвешена. Даже включая мнение этой Желтой... как"е?.. Па'тари?.. - она раздраженно сощурила глаза, - Пока мы не поймем, что ожидает нас в Голубой, Рой не сдвинется с места. Идите и работайте - тщательно, не торопясь!

С этими словами Творительница стукнула ладонью по пюпитру, и двое ее подчиненных направились к раздавшейся перед ними стене. Но там, у самого выхода, их догнал последний приказ:

- Еще одно... Запомните сами и передайте своим Помощникам и Посредникам: я запрещаю играть с хадрати в любые игры! Нарушителю забьют щель! Вы, Творители, владеете многим, и я не хочу, чтобы пленник стал хозяином половины Роя!

Глава 20

Жизнь - это низкая шутка, сыгранная с нашей благородной

доверчивостью.

"Мысли и мнения, или Как сделать свой первый миллиард",

"ТСА-букс", Терра-Марс.

Древнее пособие, авторство которого приписывается

легендарному Язону динАльту.

Уже двадцать циклов - или, по привычному, дней - Язон сидел в небольшом отсеке, примыкавшем к гигантской цилиндрической полости, которая соединялась с Роем столь же гигантским трубопроводом. Этот цилиндр трехкилометровой длины и соответствующего диаметра являлся водным резервуаром за номером тридцать шесть, но в данный момент был практически пуст - только на дне его плескалась белесоватая мутная жидкость. Сквозь прозрачную переборку Язон мог наблюдать, как убывают остатки влаги, исчезая с протяжными всхлипами в чревах титанических воронок, да пялиться на уходившие вдаль шеренги насосов, турбин, бункеров и остальную машинерию. Вся эта техника сейчас бездействовала, а свет, струившийся от внутренней обшивки, казался столь же слабым, как лунное сияние, профильтрованное толстым слоем облаков. Видимо, Рой и в самом деле был небогат ресурсами: энергии маловато, а запас воды уменьшается прямо на глазах.

Отсек, куда поместили Язона, предназначался для отдыха Работников, обслуживающих резервуар.

Нужды в них в данный момент не было, так как вода и лед не поступали, а преимущества новой темницы казались неоспоримыми: вряд ли в Рое нашлось бы еще одно столь же уединенное местечко. Цилиндр тридцать шестого резервуара болтался на трубопроводе, словно на длинном прямом кронштейне, и попасть сюда можно было лишь двумя способами: снаружи, через фланцы для слива воды из корабельных трюмов, или через тот же трубопровод, в котором имелся коридор с вагонеткой-антигравом. Коридор тянулся километров на тридцать, и в нем дежурила охрана - не пара Желтых недоумков, а красные Стражи в изрядном числе. Может, десять, может, побольше... Прорваться к ним и устроить маленькую потасовку Язон все равно бы не смог: двери, разумеется, не отпирались, а терминала Памяти в его отсеке не было.

Зато тут был стандартный синтезатор, а также пара кресел, шестиугольный столик и все его имущество, включая подушки, скафандр, хронометр и неизменную парашу. Это давало массу возможностей, чтоб не сойти с ума от скуки: он мог есть, спать, сидеть, вспоминать о Мете, любоваться течением вод в резервуаре и болтать с Непоседой. Мрин разделял его заключение - то ли для того, чтобы пленник не разучился говорить, то ли потому, что Непоседу считали священной частной собственностью Язона, не отчуждаемой ни при каких обстоятельствах. Однако на к'ха, медальон-переводчик, это не распространялось - его изъяли.

Суровые санкции, а главное, Язон не знал, в чем их причина. Все начиналось отлично, просто превосходно: торжественный выход к публике, краткая, но энергичная речь, которую выслушали с вниманием, почетный караул и очень важные персоны в сером - так сказать, patriae patres, отцы отечества...