Недруги

Мужики всей компанией окружили лошадь и начали кто отвязывать чересседельник, кто рассупонивать, кто вытаскивать дугу. Распрягли лошадь, стегнули ее, но она и не подумала вставать: очевидно, она увязла глубоко. Пришлось отаптывать кругом нее снег, оттаскивать сани. Отоптавши снег, Евдоким, хозяин лошади, опять стегнул ее кнутом.

– - Но-о! околевать, что ль, вздумала? -- крикнул он. Лошадь опять не вставала.

– - Давайте поможем ей, ребята, -- сказал Сазон.

Мужики взялись кто за повод, кто за хвост и стали вытаскивать лошадь. Она, наконец, понатужилась и выскочила. Ей дали отряхнуться и повели вперед.

Обведя вокруг сугроба, лошадь подвели опять к саням и стали ее запрягать.

– - Вот, видишь ли, артелью-то и выправили, -- проговорил один мужик, а вдвоем-то досыта бы наплясались.

– - Не даром говорится: артелью-то и батьку бить хорошо, -- сказал другой.

– - Верно что!

Послышался смех.

– - Где же это дорога? -- проговорил, подвязывая чересседельник, Евдоким.

– - Дорога все на своем месте, куда ж ей деваться? -- сострил кто-то.

Опять послышался смех.

Запрягши совсем лошадь, начали обсуждать, что им теперь делать. Другой свидетель со стороны Евдокима -- Никон предложил повернуть направо. Ему думалось, что дорога в этой стороне; его послушались, разместились каждый по своим саням и поехали.

Ветер забирал все сильней. Снег, подгоняемый им, шелестел беспрерывно. Мужики переговаривались между собой.

– - Хорошо еще, сугробы нечастые, а то втесались бы раза по три вот так, -- узнали бы Кузькину мать с горбинкой.

– - К чему тут сугробов-то надуть, вишь, как ладонь.

Вдруг опять послышалось пение петухов.

– - Братцы, деревня близко.

– - Только какая, вот в чем дело.

– - Верно Курьяново.

– - Почему ж Курьяново, аль потому, что там трактир?

– - Знамо дело, а то почему же больше.

Опять раздался смех.

Мелькнули какие-то кустики, попался ручеек. Вот передняя лошадь как-то поднялась, как будто сделалась выше, и пошла скорей. Сазон соскочил с саней, нагнулся и крикнул:

– - Братцы, дорога!

– - Ну, и славу Богу.

– - Пошел, гнедко!

– - Скорей, замерзли!

Лошади побежали трусцой.

V.

В курьяновском трактире было пусто, тихо и холодно. Большая грязная комната его освещалась только небольшой лампочкой, стоявшей на буфете. В нем не было ни души посторонних. Только один хозяин его кипятил куб. Подложивши под куб свежих дров, трактирщик остановился посреди комнаты и, почесывая правой рукой под левой мышкой, раздумывал: зажигать или не зажигать ему большую лампу. Подумавши, он решил, что зажигать не стоит, скоро свет, посетителей никого нету, семейные все еще спят, а для него одного-то достаточно и этой лампочки.

Вдруг в дверь постучались. Трактирщик подошел к двери и отпер ее. Дверь распахнулась, и в нее вкатились огромные клубы холодного пара, и один за одним вошли пятеро мужиков. Они поздоровались с трактирщиком и начали разминаться. Кто потирал руки, кто поколачивал нога об ногу, кто обтаивал сосульки на бороде и усах. Трактирщик понял, что ему приходится зажигать большую лампу, и принялся засвечать ее.

Пока трактирщик возился с лампой, мужики расправились и прошли в переднюю часть трактира. Первым прошел Парамон, а за ним направился Евдоким. Евдоким был приземистый мужик, с широкой лопатообразной бородой, идущей от самых ушей, и с маленькими вострыми глазками. За ними потянулись и их спутники. Спутники бойко разговаривали между собой. Парамон с Евдокимом хотя и молчали, но по лицам их было заметно, что они находились в благодушном настроении. Им было приятно и от этого тепла трактира, и от мысли о предстоящем чаепитии, и от того, что им теперь уже не придется плутать так, как плутали сейчас. Они хотя и не старались встречаться друг с другом глазами, но злобы друг к другу не чувствовали.

– - Откуда вы? -- спросил трактирщик.

Мужики сказали.

– - Куда ж вас Бог несет?

– - В город.

При слове "в город" Парамон и Евдоким вспомнили, зачем они туда едут, и вдруг благодушное выражение на их лицах исчезло, и они оба как будто бы потемнели. Перекинувшись сердитыми взглядами, они стали помещаться за разными столами. К ним присоединились и их свидетели.

– - Чайку, -- спросили они.

– - Так коли вы с одной деревни, что ж вы врозь садитесь-то, -- сказал трактирщик; -- садитесь вместе, я вам в одном чайнике и заварю.

Мужики как-то приумолкли, свидетели переглянулись меж собой, Парамон с Евдокимом сильно смутились и почувствовали себя неловко.

– - Что ж, пожалуй бы и вместе, -- как-то робко проговорил Никон и оглянулся на всех.

Евдоким вдруг вспылил и, моргая на трактирщика своими вострыми глазками, проговорил:

– - Давай, как спрашивают-то, чего тут; вместе мы, може, не хотим.

И выпаливши это, он быстро повернул голову и уставился в окно. Никто после этого не сказал ни слова.

– - Мне как хотите, -- проговорил трактирщик и стал собирать чай. Подавши чай на столы, он опять спросил: -- По каким же делам вы в город-то едете?