Недвижимость

Елены Наумовны и снова было расстроился, но тут опять зазвонил телефон. Интересовались “Коломенской”. “Продана!” – отрезал я.

Звонок. А как вообще насчет переодеться?

– Я от Владимира Николаевича, – сказал женский голос.

– Ага, – отвечал я, прыгая на одной ноге, чтобы снять вторую штанину. – Как же, как же…

Кто такой? – убей, не вспомню.

– Вы его невестке купили квартиру, он вас очень хвалил…

– Ну что вы! – сказал я. – О чем говорить!

Двадцать три минуты по часам ушло на то, чтобы объяснить этой милой женщине, во-первых, разницу между панельным и блочным строительством, во-вторых, что квартиры на первых этажах всегда дешевле и, в-третьих, что она никак не сможет купить трешку в

Крылатском, продав двушку в панельной девятиэтажке на “Бауманской”.

– Но вы поймите: это же центр! – в третий раз воззвала она к моему здравомыслию.

– До свидания, – отрезал я. – Позванивайте.

Телефон послушно зазвонил. “Продана!” – сказал я. Опять звонок.

Господи. Иногда так и подмывает записать на автоответчик сообщение: “Сергей Капырин покончил с собой. Дождитесь сигнала, положите трубку и никогда больше сюда не звоните!” Я презрительно посмотрел на аппарат и открыл холодильник. Сделал бутерброд. Телефон звонил. Права Нина Михайловна, права: ну просто удивительно упрямые попадаются люди.

– Алло! – сказал я, отпив. – Да, да… есть такая квартира…

Нет, не свободна. Альтернатива. Смотреть? Можно завтра. Ах, через неделю! Позвоните через неделю. Хорошо? Договорились.

Звонок.

– Черт бы вас всех побрал, – сказал я, глядя на часы.

– А можно Сергея Капы-ы-ырина? – спросил незнакомый женский голос.

Я почему-то сразу подумал: “Вот этого мне только не хватало!”

Я вообще не люблю незнакомых женских голосов. Должно быть, потому, что почти всегда далекий женский голос звучит мелодично и немного волнующе и всякий раз хочется наделить его обладательницу необыкновенной внешностью и умом. А это неминуемо влечет за собой горькое разочарование. Сейчас, правда, был другой случай: судя по всему, дамочка была слегка навеселе. Во всяком случае, говорила она с интонациями половозрелой второгодницы.

– Ах, это вы Сергей Капы-ы-ырин? А я от Вики, – сообщила незнакомка, хихикнув. – Знаете Вику? Ну как же, Вика! Вика из

Ковальца, дочка Павла Иваныча! Вы знаете, что Павел Иваныч в больнице? Можете перезвонить? – а то мне очень дорого. Пожалуйста…

– Скажите номер, – попросил я, садясь.

Я перезвонил.

То жеманно мяукая, то говоря низким трагическим голосом, она поведала, что недели две назад Павлу стало плохо и его госпитализировали. Сначала подозревали инфаркт, потом воду в легком; затем воду в легком отменили – то ли не было никакой воды, то ли она куда-то делась; и с инфарктом непонятно – не то был, не то не было; в общем, Павел Иванович в больнице, а Вике даже не на что купить фруктов, чтобы ему отнести; и не мог бы я выслать денег.

– А где Вика?

Вика уж который день у нее, у Ларисы.

– А раньше где была? – спросил я. – Я несколько раз звонил…

Вика, может, и дома была, да ведь телефон-то выключили, вот в чем дело… уже дней десять, за неуплату.

– Черт возьми… А почему она у вас живет, а не дома?

А дома ей никак нельзя, просто никак, – квартиру-то обокрали, и она боится там оставаться одна, потому что замок сломан.

– Так что же, так открытая и стоит квартира?

Ну да, стоит… денег-то нет замок купить (в ее голосе прозвучал вызов). Но ничего: Вика ходит иногда, проверяет; это близко – в соседнем подъезде.

– А что украли? – спросил я, и впрямь не в силах сообразить, что оттуда можно было украсть.

Телевизор. И кое-что по мелочи – ложки там какие-то… посуду…

Она, Лариса то есть, говорила: как же так, открытую-то квартиру бросать!.. Вика теперь все плачет, плачет – просто заливается: голодная, холодная, и в больницу к Павлу Иванычу боится идти, потому что он сердиться будет, что телевизора нет. И не мог бы я прислать немного денег: Вика купит фруктов, цветов и пойдет рассказывать; а то Павел Иваныч в больнице один, и как-то это не по-людски: ведь не звери, чтобы больному человеку не принести ни цветов, ни фруктов.

– Так она не была еще в больнице-то, что ли?

Пауза, шушуканье.

– Нет, не была, – нехотя подтвердила Лариса.

– Откуда же известно про воду, про инфаркт?

Как же: это все Людмила рассказывает, объяснила она. Людмила, покойной Ани сестра. Знаете?

– Ну, пусть Вика к телефону подойдет, – попросил я после короткого раздумья.

Пошептались, и Лариса с траурным сожалением ответила: нет, не может – плачет девка, заливается, говорить не в силах. И ни копейки денег на цветы и фрукты.

Я положил трубку и задумался.