Неестественные причины

Джейн Далглиш не подвела. Меньше чем через сорок пять минут после того, как она отправилась в путь, Адам увидел на тропе фигурки людей, быстро шагавших навстречу ветру. Они скрылись за дюнами и во второй раз возникли уже гораздо ближе. Вот последний поворот, и небольшая группа, навьюченная оборудованием, борясь с ветром, вышла к будке. Шествие это напоминало скверно организованную и несколько павшую духом экспедицию. Впереди, конечно же, шествовал Реклесс, угрюмый и ссутулившийся от ярости; всегдашний плащ инспектора был наглухо, до самого подбородка застегнут. Следом шли: медэксперт, сержант, фотограф и два молодых констебля из уголовной полиции – они тащили носилки и свернутую парусиновую ширму.

Состоялась весьма непродолжительная беседа. Далглиш прокричал то, что было нужно, на ухо инспектору и вернулся в свое убежище. Возиться с трупом не входило в его обязанности. И потом, к чему лишней паре ног топтать и без того уже достаточно затоптанный песок вокруг места преступления?

Полицейские взялись за работу, отчаянно крича и жестикулируя. Ветер, словно из вредности, завывал все громче, и даже в относительно тихом месте, между дюнами, расслышать слова соседа было почти невозможно. Реклесс с врачом скрылись в будке. Там, по крайней мере, ветра нет, подумал Далглиш. Зато душно и пахнет смертью. Пусть нюхают.

Минут через пять они вышли, и в домик шагнул фотограф; он был высок ростом и согнулся чуть ли не вдвое, протаскивая в дверь свое оборудование. Тем временем констебли безуспешно пытались установить вокруг будки защитную ширму. Парусина рвалась из рук, а при сильных порывах ветра обматывалась вокруг ног. Далглиш так и не понял, зачем они вообще возятся с этой ширмой. Зевак на этом пустынном берегу отроду не водилось, а песок вокруг будки вряд ли чем-то помог бы следствию. К двери вело всего три следа: Далглиша, его тети и еще один – очевидно, самого Дигби Сетона, Отпечатки ног уже измерили, сфотографировали, и, несомненно, вскоре их так или иначе заметет песком.

Прошло полчаса, прежде чем тело вынесли из домика и уложили на носилки. Констебли насилу пристегнули рвущееся под ветром из рук прорезиненное покрывало. Тем временем Реклесс поднялся к Далглишу.

– Мне позвонил вчера ваш приятель, – сказал инспектор. – Некий Макс Герни. Похоже, он утаивал очень любопытную информацию, связанную с завещанием Мориса Сетона.

Начало было неожиданным. Далглиш ответил:

– Мы обедали с ним, и он спросил, следует ли сообщать об этом вам.

– Да, так он и сказал. Вообще-то мог бы и сам сообразить. Ведь тело Сетона имело явные следы насилия. Ясно, что следствию небезынтересна денежная сторона дела.

– Возможно, Макс, как и вы, считает, что смерть была естественной, – предположил Далглиш.

– Возможно. Но об этом не ему судить. Как бы то ни было, он наконец соизволил позвонить и, признаться, удивил меня. Ведь в доме Сетона никаких записей подобного рода не найдено.

– Сетон напечатал письмо под копирку. Когда Герни пришлет первый экземпляр, вы увидите на обороте характерные следы. Очевидно, второй экземпляр кем-то уничтожен.

– Кем-то, – мрачно повторил Реклесс. – Может быть, самим Сетоном. Я еще не переменил своего мнения относительно той смерти, мистер Далглиш. Но допускаю теперь, что вы, возможно, и правы. Особенно учитывая это обстоятельство. – Он кивнул головой в сторону носилок. – Тут-то сомнений нет. Очевидное убийство. Так что давайте выбирать: один убийца и один нехороший шутник; один убийца и два убийства; наконец, два убийцы.

Далглиш заметил, что последнее предположение маловероятно ввиду немногочисленности местных обитателей.

– И все же не будем исключать и такой возможности, мистер Далглиш. Ведь две эти смерти так мало похожи одна на другую. На сей раз никаких ухищрений и выдумок. Кто-то просто засадил здоровенную дозу яда во флягу Дигби Сетона, твердо зная, что рано или поздно бедняга приложится к горлышку. Единственное, о чем следовало позаботиться убийце, – чтобы жертва в момент отравления находилась в уединенном месте, подальше от медицинской помощи. Правда, судя по виду трупа, врач вряд ли смог бы тут помочь.

Интересно, подумал Далглиш, как убийце удалось заманить Дигби в будку? Убеждением или угрозами? Кого он ждал здесь – врага или друга? А если врага, то почему пришел безоружный и один? Или, возможно, дело обстояло как-нибудь иначе? Так ли уж много в Монксмире людей, ради которых Дигби Сетон соизволил бы прошагать целых две мили в холодный осенний день, да еще при таком ветре?

Носилки наконец тронулись. Один из констеблей остался возле будки, на посту. Остальные вытянулись гуськом за носилками, как разношерстная и потрепанная похоронная процессия. Далглиш и Реклесс шли рядом, но молчали. Носильщики медленно двигались по неровной тропе; прикрытый труп плавно покачивался в такт их шагам. Покрывало ритмично надувалось и опадало, словно парус, а в небе парила морская птица; она издала пронзительный крик, как раненая душа, описала широкую дугу и исчезла среди болот.

2