Нефанатка

– Ни о чем не волнуйся, – предвосхитил её вопрос доктор. – Ты можешь оставаться в больнице. Ночевать будешь в палате Егора, там есть свободная кровать, и мы пока не планируем никого туда помещать. Я договорюсь в столовой, и тебя там будут кормить вместе с больными. На этаже есть душ. Условия приемлемые. А наши медсёстры всё тебе расскажут и помогут, если что. У нас тут все очень переживают за этого парня.

– Хорошо, я всё поняла. Тогда я пойду к Егору, он ждёт меня. Спасибо вам!

***

Иду по коридору к палате и думаю о словах доктора. Нет, меня не пугает необходимость ухаживать за Егором и поднимать его на ноги. Это я уже проходила. Мама была парализована после инсульта на правую сторону, и я почти год ухаживала за ней, пытаясь вернуть к полноценной жизни. Не получилось… Но я знаю, что нужно делать и насколько это трудно. Это меня не страшит. Пугает меня другое. Доктор сказал, что они привязали руки Егора, потому что не уверены в его вменяемости и боятся, что он может покончить с собой. Не прямо, конечно, сказал, но я поняла. Неужели он на такое способен? Я не верю… Но ведь я мало что о нем знаю, на самом‑то деле. Вот, даже не знала, что у него нет родных и почему‑то нет друзей. Это странно, ведь Егор такой хороший и приятный парень. И ведь был же Стас, музыканты, с которыми он работал, продюсер, который раскручивал его несколько лет. Неужели они все отвернулись от него, когда стало понятно, что он больше не будет петь? Не понимаю, как так можно.

Но всё‑таки, как чувствует себя человек, который вдруг потерял смысл жизни? Ведь я видела, как Егор любил то, что делал, как он кайфовал тогда на сцене. И вдруг кто‑то всё это перечеркнул. Что он помнит о той ночи? Вдруг у него ещё и какая‑то психологическая травма? А вдруг он вообще не узнал меня?…

Так. Стоп. Не надо себя накручивать. Мне нужно просто как‑то узнать, что он помнит. И сделать это так аккуратно, чтобы он не подумал, что я в нём сомневаюсь. И пока не отходить от него, особенно когда освободят руки. На всякий случай.

***

Открывается дверь, и я слышу лёгкие шаги. Вернулась. Я так боялся, что увидев меня, она испугается и убежит. Но, видимо, мою кучеряшку не пугает безмолвное чучело, всё в бинтах и каких‑то трубках. Широко улыбаюсь внутри. И тут же жалею, что не могу показать ей, как рад.

– Представляешь, доктор разрешил мне остаться и ухаживать за тобой, – весело говорит, подходя ко мне. – Буду спать на соседней кровати. Ты рад? – и пытливо вглядывается в мои глаза.

Конечно, рад! С силой жмурюсь и тут же открываю глаза. Надеюсь, доктор рассказал ей о нашей сигнальной системе и она поймёт.

– Отлично! – на её губах появляется радостная улыбка. – Так, я сейчас сбегаю вниз в ларёк, куплю себе тапочки и что‑нибудь из одежды, а то я почти ничего с собой не взяла. И сразу же вернусь! Не скучай! – осторожно целует в губы и убегает.

От вихря её волос на меня опустилось облако цветочного аромата, и я лежу в нём, абсолютно счастливый.

Моя девочка… Такая яркая и стремительная… Прилетела ко мне сразу, как узнала… Даже вещи с собой не успела собрать… А что она тут будет есть? Надеюсь, догадается себе что‑нибудь купить… Такая худенькая стала… Наверное, экзамены её вымотали… А сессия у неё закончилась? Успела ли она всё сдать? Вдруг бросила всё и прилетела ко мне?.. Столько хочется у неё спросить, но, блин, не могу! Я вообще ни звука издать не могу! Бесит! Пытаюсь шевелить губами. Мышцы шеи натягиваются и немного больно. Терплю и продолжаю. Хочу и сам целовать мою девочку… хотя бы целовать.

***

В больничном ларьке покупаю себе лёгкие тапочки и леггинсы. С собой у меня всего лишь пара трусиков, носки и ещё одна футболка. Плюс зубная щетка и косметичка. Вот и всё, что влезло в мой небольшой рюкзачок. Ещё джинсы и клетчатая рубашка на мне. О чём я думала, когда собиралась? Надо было больше вещей с собой взять. Ну да ладно, разберёмся. Ещё беру себе бутылку воды, сникерс и банан. Ела только утром, кажется… не до того было. Немного подумав, решаю съесть банан и батончик по пути, чтобы не дразнить Егора, ведь ему пока ничего нельзя.

Захожу в палату, а там медсестра в коротком халатике и на каблуках. Переставляет капельницы.

– О, сиделка появилась! – цокает она, поворачиваясь ко мне. Какая‑то неприятная она, слишком разукрашенная и надменная. – Доктор сказал снять фиксаторы с рук. Будешь разминать и разрабатывать. И про ноги не забывай. Каждые пару часов – массаж стоп и движения пальцами.

– Хорошо, – говорю я и замечаю, что Егор внимательно смотрит на меня. Ободряюще ему улыбаюсь и спрашиваю медсестру: – А ему воду можно? Из трубочки?

– Сначала надо ларингоскопию сделать, потом доктор решит. Это завтра всё.

Оглядывает меня с ног до головы, усмехается и выходит.

Вздыхаю и поворачиваюсь к Егору.

– Ну всё, больше не убегу. Сейчас переоденусь и займусь тобой.

Беру в руки его пальцы и начинаю ласково растирать, приподнимая. Поднимаюсь по руке выше и замечаю, что Егор морщится. Мышцы затекли, наверное.