Нефантасты в фантастике

Итак, и «Бегство мистера Мак-Кинли», и «Девушка у обрыва», и «Путешествие длиною в век» — произведения, не случайные для их авторов. И весьма серьезные по идейно-нравственному содержанию, так что ни о киком хобби, ни о какой «шутке», как о причинах их создания, не может быть и речи.

Среди произведений, вошедших в сборник, несколько особняком стоит рассказ Всеволода Иванова «Сизиф, сын Эола». Это произведение не о будущем, а о прошлом, далеком прошлом, и в столкновении Полиандра с легендарным Сизифом можно ощутить усмешку автора, так свободно, так нарочито использующего свое — неотъемлемое для творца — право на фантазию, на неожиданность. Но, понятное дело, не в этой усмешке суть новеллы. Перед нами притча очень серьезная и современная по смыслу, притча, разрушающая обаяние мужественности человека, ставшего профессиональным милитаристом. Даже Сизифов труд, тяжелый прежде всего своей бесцельностью, оказывается, более человечен, чем радость солдата, мечтающего, что и в будущем ему представится возможность «грабить, убивать, насиловать и собирать сокровища».

Не будучи, собственно, научно-фантастическим произведением, эта новелла-фантазия Вс. Иванова строится на принципе допущения невероятного — на принципе, свойственном научно-фантастической литературе и роднящем ее с легендой, романтической сказкой, гротескной сатирой и тому подобными «условными формами». «Что было бы, что произошло бы, если допустить возможным то-то и то-то… невозможное» — такая исходная ситуация не раз и не два доказывала свою благотворность для художественного творчества. Вне этой ситуации, без этого предположения литература фантастики вообще невозможна как таковая.

Конечно, Валентин Берестов шутит в новеллке «Алло, Парнас!» — только и эта шутка «добрым молодцам урок», как говорится. «Люди должны быть счастливы», — заявляет Прометей; «Они не созрели для этого, — отвечает шеф Юпитер и добавляет: — Они придут к этому сами!»

Остается нерешенным вопрос об основной и общей причине обращения писателей-нефантастов к фантастическому жанру. Чтобы ответить на него, конечно, мало указания на органичность такого обращения, хотя, с другой стороны, без этой органичности интересующий нас вопрос нельзя даже и поставить.

Обратим внимание на одну важную особенность представленных в сборнике произведший.

В них есть, чувствуется читателем, еще нечто — нечто такое, что заставляет предположить в авторах, даже если мы не знаем, кто их написал, не фантастов, а художников, анализирующих современность.