Нефартовый

Срисовывали Кобзаря с купюры в сто гривен. Те, кто знаком с украинской национальной валютой, могут оценить точность работы специалистов. На мой взгляд, сработали они просто здорово, и я совершенно не переборщил с комплиментом, сказав: «Ну, вы просто сестры-грим!»

Я же предстал перед съемочной группой кем-то похожим на другого великого поэта той же эпохи. Возможно, благодаря умело наклеенным бакенбардам. Сходство с Пушкиным не оценила лишь блондинка из административной группы, слова которой на несколько минут парализовали работу свалившегося на пол от смеха оператора: «Ой, а если Гусева разгримировать, вылитый Стас Михайлов получится…»

Осталось лишь добавить, что наша сцена не вошла в окончательный вариант фильма Марюса Вайнберга. Сохранились только фото, одно из которых вы найдете в этой книге. И неожиданное упоминание в титрах рядом с фамилиями Светланы Ходченковой, Михаила Ефремова, Павла Деревянко и даже Жана-Клода Ван Дамма.

Еще в нескольких фильмах я пытался выстроить концепцию роли, найти зерно характера, пройти, как подсказывает моя актриса-дочь Нина, весь путь от внешнего к внутреннему. Но за 20–30 секунд отведенного моему герою экранного времени сделать это было сложновато.

В спродюсированной Тимуром Бекмамбетовым ленте «Колотилов» режиссера Левана Габриадзе, как и в «Ржевском», в итоге все обошлось без моего героя. При получении гонорара бухгалтер, явно смущаясь, объяснила мне, что это связано с изменением концепции фильма, в частности, включением в него Миллы Йовович и Ивана Урганта, которых не было в первоначальной версии. Претендовать на соперничество с такими кинозвездами я и не пытался. Но гордо отказываться от денег тоже не стал. Кстати, вместе со мной убрали и название кинофильма, заменив его на «Выкрутасы».

Роль в «Ворониных» стала началом моей «сериальной» карьеры. И я очень быстро понял, что это такое. «Вы же друг Букина, да? Распишитесь, пожалуйста!» — Эти слова я впервые услышал в Тобольске, потом — в Нижнем Новгороде, наконец — в Санкт-Петербурге.

Сниматься в сериале «Молодежка» я приехал прямо из Боткинской больницы со сломанными отростками трех позвонков. Учил слова, лежа на передвижной койке в медпункте хоккейной арены «Мегаспорт» и чувствуя своей поврежденной спиной тепло Ильи Ковальчука, Павла Дацюка, а может, даже и самого…

«Ледокол» Николая Хомерики вышел в 2016-м, немного не успев к 30-летию уже упомянутой здесь антарктической спасательной экспедиции. Корреспондента на борту «Владивостока», то есть меня, сыграла Ольга Смирнова (Филимонова). Поскольку по сценарию к представителю СМИ должен был беззастенчиво клеиться сотрудник КГБ, то мужская фигура здесь не подходила. Тем более что журналист имел еще и статус жены капитана спасаемого судна. Короче, во имя сюжета и развития любовной линии прототип великодушно принял изменение пола. Как если бы меня кто-то спросил.

Как я был пингвином

«Русские пингвины» не имели никакого отношения к Антарктиде. Они вообще прилетели из Америки. В образе невысокого, кудрявого и чрезвычайно юркого молодого человека по фамилии… Варшава. Точнее, звали его Уоршо. Стивен Уоршо.

В 1992 году Стив был назначен координатором российско-американского хоккейного проекта «ЦСКА — Русские пингвины». В соответствии с соглашением о сотрудничестве, подписанным нашим легендарным тренером Виктором Тихоновым и владельцем «Питтсбург пенгуинз» Ховардом Болдуином.

Образцовый заокеанский спортивный маркетолог десантировался в перестроечную Россию, чтобы основать совместный бизнес, вернуть зрителей в обшарпанный Ледовый дворец, привлечь западных спонсоров, развернуть продажу символики.

Начитавшись историй про КГБ и мафию, американец боялся в Москве всего на свете. Но самым страшным своим врагом считал нашу еду. В течение первого месяца заокеанский координатор питался только шоколадом и хлебом, заработав проблемы с желудком. После чего… отказался от хлеба.

Впрочем, постепенно Стив пообвыкся, научился пить водку, полюбил шашлык и пельмени. Запретной для него осталась только «мертвая рыба», поэтому к пиву мы брали ему не воблу, а сухарики.

Внештатно работая на ТВ и выпуская ежемесячный футбольный журнал, я тогда не имел постоянной ежедневной занятости, поэтому на предложение «Русских пингвинов» откликнулся охотно. И в своем офисе на армейской арене совмещал пост пресс-атташе и делового консультанта со всем, что требовалось для раскрутки уникальной идеи — вплоть до роли диктора или массовика-затейника на хоккейных матчах.

Это сейчас на играх КХЛ музыка, шоу, конкурсы, катающиеся по льду талисманы и, видимо, раз и навсегда решенный вопрос с пожарной охраной. За наши «дикие» — с точки зрения серьезных и почему-то неизменно красных лиц — фейерверки я брал на себя личную ответственность, а Стив, кряхтя, отсчитывал наличные. И свитеры звезд никто до нас в России к куполу арены не поднимал, и рок-н-ролл в паузах не звучал, и в будущих вип-ложах бомжи, отчистив себе пространство от хлама, кипятили воду для чая…