Нефертари. Царица-еретичка

Когда я вернулась во дворец, то увидела большой шатер из белой ткани, возведенный для самых важных гостей, которые будут присутствовать на бракосочетании Рамзеса. Сотни слуг сновали, как муравьи, из Большого зала в шатер и обратно, держа стулья и столы на вытянутых руках над головой. Под золотистым навесом, подальше от шума и суеты, расположились сестры фараона Сети, прибывшие, чтобы наблюдать за приготовлениями. Здесь же была и Исет с подружками из гарема.

– Нефер! – окликнул меня с другого конца двора Рамзес.

Оставив Исет, он поспешил ко мне. По случаю жаркой погоды он снял свой немес, полосатый головной платок, и в солнечных лучах его грива отливала золотом. Я представила, как Исет перебирает пальцами его огненно-рыжие кудри, нашептывая что-нибудь ему на ухо, как поступала Хенуттави со смазливыми придворными, когда была пьяна.

– Я не видел тебя уже несколько дней, – извиняющимся тоном произнес он. – Ты не представляешь, что творится в Зале для приемов. Каждый день приносит с собой новый кризис. Помнишь, как в прошлом году пересохло озеро?

Я кивнула. Рамзес выразительно прикрыл глаза рукой.

– В общем, это случилось потому, что Нил не вышел из берегов. А без разлива, когда вода увлажняет землю, этим летом собрали очень бедный урожай. В некоторых городах уже разразился голод.

– Только не в Фивах, – возразила я.

– Да, не в Фивах, зато он уже свирепствует в остальных городах Верхнего Египта.

Я попыталась представить себе голод, когда завтра дворец накормит не менее тысячи гостей. На кухнях уже готовили говяжью вырезку, жареных уток и ягнят, а в Большом зале поджидали своей очереди бочки с гранатовым вином, которые еще только предстояло вкатить в шатер.

Рамзес поймал мой взгляд и кивнул.

– Я понимаю, в это трудно поверить, – сказал он, – но люди за пределами Фив страдают. У нас-то хотя бы прошли дожди, пусть и небольшие, а вот в Идфу и Асуане стоит настоящая засуха.

– Фивы поделятся с ними своим зерном?

– Только если у нас самих его запасы окажутся достаточными. Визири гневаются из-за того, что численность хабиру в Египте растет. Говорят, что их насчитывается уже около шестисот тысяч, а в такое время, когда еды не хватает даже для египтян, некоторые из людей моего отца требуют принятия неотложных мер.

– Каких именно?

Рамзес отвел взгляд.

– Каких именно мер? – повторила я свой вопрос.

– Мер, которые позволят нам быть уверенными в том, что новые сыновья хабиру не появятся на свет…

Я ахнула:

– Что? Ты не допустишь…

– Нет конечно. Но разговоры такие среди визирей идут. Они говорят, что дело не только в их численности, – пояснил Рамзес. – Рахотеп полагает, что если их сыновья погибнут, то дочери хабиру выйдут замуж за египтян, чтобы стать такими, как мы.

– Они и без того такие же, как мы! Наставник Амос – хабиру по происхождению, и его люди живут здесь которую сотню лет. Мой дед привел хабиру в Фивы после того, как покорил Ханаан…

– Но Рахотеп утверждает, будто хабиру поклоняются одному богу, как и Царь-Еретик. – Рамзес понизил голос, чтобы никто из проходящих мимо слуг не услышал его. – Он думает, что они и есть еретики, Нефер.

– Еще бы ему утверждать что-нибудь другое! Он ведь сам был еретиком – верховным жрецом Атона. И теперь он хочет показать всему двору, что является верным почитателем Амона.

Рамзес задумчиво кивнул:

– Я так и сказал отцу.

– И что он тебе ответил?

– Что шестую часть его армии составляют хабиру. Их сыновья сражаются наравне с сыновьями Египта. Но люди злятся все сильнее, Нефер, и каждый день для этого находятся все новые причины. Засуха, неудачная торговля или пираты в Северном море. А теперь все должно остановиться, потому что прибывают сотни чужеземных вельмож, а я еще и вынужден наблюдать за приготовлениями. Когда сегодня утром прибыл ассирийский принц, визирь Анемро выделил ему комнату, которая выходит на запад.

Я прикрыла рот ладошкой:

– Он что, не знал, что ассирийцы спят лицом к восходящему солнцу?

– Нет. Мне пришлось объяснить ему это. Он переселил принца в другую комнату, но ассирийцы к тому времени уже успели прийти в ярость. Ничего этого бы не случилось, если бы Пазер согласился стать визирем.

– Наставник Пазер?

– Мой отец уже дважды предлагал ему это. Он стал бы самым молодым визирем в Египте, но при этом наверняка самым умным.

– И оба раза он отказался?

Рамзес кивнул.

– Я не могу этого понять. – Он опустил взгляд на свитки, которые я держала в руках. – Что там у тебя? – В глазах Рамзеса появился блеск, словно ему до смерти надоело разговаривать о своей свадьбе и политике. – Для меня здесь работы на несколько дней, – заметил он, ловко выхватив у меня один из свитков. – Так ты прогуливала уроки?

– Отдай немедленно! – воскликнула я. – Я была больна.

Я попыталась отобрать у него папирус, но Рамзес поднял его высоко над головой.

– Если он так тебе нужен, – насмешливо протянул он, – то тебе придется достать его!