Нефертити

Аменхотеп подступил к отцу настолько близко, что на мгновение мне почудилось, будто он его сейчас поцелует. Но вместо этого он прошептал отцу на ухо:

— Ты ошибаешься. Царствование Старшего окончено.

Он шагнул к двери и приказал стражникам:

— Разыщите Панахеси!

И снова повернулся к отцу.

— Верховный жрец Атона совершит поездку в Фивы, — провозгласил он. — А теперь иди и напиши всем иноземным правителям.

Фараон указал на дверь, и мы с отцом вышли в коридор. Аменхотеп захлопнул за нами дверь. И тут же за дверью зазвучали приглушенные голоса, высокие и возбужденные. Отец, сердито шлепая сандалиями, направился в Пер-Меджат, я за ним.

— Что он делает?

— Готовится.

Отец явно был вне себя от гнева.

— К чему готовится?

— Чтобы ускорить путешествие Старшего в загробный мир.

Я ахнула.

— Тогда почему ты позволил Нефертити рассказать ему об этом?

Отец даже не притормозил.

— Потому что иначе ему рассказал бы кто-нибудь другой.

— Царица рожает!

Служанка отыскала меня в дворцовом саду и, задыхаясь, вывалила на меня эту весть. Я тут же поспешила к родильному павильону Нефертити и протолкалась через собравшуюся толпу. Посланцы и придворные дамы толпились вокруг павильона, укрывшись под тентами, и сплетничали о том, что будет, если Нефертити родит сына. Отошлют ли Небнефера жить в другой дворец? А если родится девочка? Как скоро царица забеременеет снова? Я вошла в павильон, захлопнув дверь и оставив все сплетни позади.

— Где ты была? — крикнула Нефертити.

— В саду. Я не знала, что уже началось.

Мать посмотрела на меня так, словно мне полагалось об этом знать.

— Принеси мне сока, — простонала Нефертити. — Быстро!

Я кинулась к ближайшей служанке и объяснила ей, где найти сок. Потом я снова повернулась к сестре:

— А где повитухи?

Нефертити скрипнула зубами.

— Готовят родильное кресло.

Тут появились две повитухи.

— Готово, ваше величество.

На кресле были нарисованы три богини — покровительницы родов: Хатор, Некбет и Таварет обнимали эбеновый трон. Тело Нефертити стремилось выпустить тяжелую ношу из чрева. Она тяжело дышала.

Повитухи помогли сестре удобно устроиться на мягком сиденье с отверстием посередине; через это отверстие ребенок являлся в мир. Мать подложила подушку ей под спину, а Нефертити вцепилась в мою руку и завопила так громко, что и Анубис проснулся бы. Болтовня под стенами павильона тут же стихла, и теперь слышны были лишь крики Нефертити. Мать обратилась вместо повитух ко мне:

— Мы можем чем-нибудь помочь ей?

— Нет, — честно ответила я, и повитухи закивали.

Та, которая была постарше, встряхнула копной седеющих кудрей:

— Мы уже дали ей кепер-вер.

Она дала сестре смесь из растения кепер-вер, меда и молока, чтобы ускорить роды. Теперь же пожилая повитуха лишь развела руками:

— Больше мы ничего не можем сделать.

Нефертити застонала. Лицо ее исказилось, а по шее стекали ручейки пота, и волосы липли к мокрому лицу. Я приказала одной из повитух убрать их с лица. Ипу и Мерит принесли блюдо с горячей водой и поставили под родильное кресло, между ног сестры, чтобы пар способствовал быстрым родам. Затем Нефертити запрокинула голову и вцепилась в кресло.

— Он движется! — воскликнула мать. — Царевич Египта!

— Тужься сильнее! — подбодрила Нефертити пожилая повитуха.

Мерит приложила к голове Нефертити прохладную ткань, а повитуха тут же встала за креслом и взялась за появившуюся головку ребенка. Сестра выгнулась с криком боли, потом ее маленькое тело содрогнулось, и ребенок вышел вместе с водами.

— Царевна! — воскликнула повитуха, оглядывая ребенка и проверяя, нет ли каких изъянов. — Здоровенькая царевна!

Нефертити оторвала голову от кресла.

— Царевна?! — взвизгнула она.

— Да!

Повитуха показала ей маленький сверток. Мы с матерью переглянулись.

— Кто-нибудь, сообщите визирю Эйе, — радостно произнесла мать. — И пошлите весть царю.

Ипу выскочила из павильона — сообщить дворцу, что царица жива. Вскоре должны были прозвонить колокола — дважды, в честь царевны Египта. Повитухи переложили Нефертити обратно на кровать и вставили в лоно свернутую ткань, чтобы остановить кровотечение.

— Царевна… — повторила Нефертити.

Она была так уверена, что родится царевич! Так уверена!

— Но она здорова, — ответила я. — И она твоя. Твое собственное маленькое связующее звено с вечностью.

— Но, Мутни… — Взгляд Нефертити сделался отчужденным. — Это девочка.

Подошедшая повитуха вручила сестре первую царевну Египта. Нефертити примостила ребенка на руках. У матери увлажнились глаза. Она стала бабушкой.

— Она похожа на тебя, — сказала мать Нефертити. — Те же губы и нос.

— И густые волосы, — добавила я.

Мать погладила мягкую пушистую головку. Малышка пронзительно завопила, и седая повитуха тут же кинулась к ребенку.

— Ее нужно покормить, — объявила она. — Где кормилица?

В родильный павильон впустили высокую полную женщину. Повитуха искоса взглянула на ее круглое лицо. Кормилица была ненамного старше Нефертити — лет семнадцать-восемнадцать, и выглядела она здоровой и сильной.

— Это тебя выбрал визирь Эйе?

— Да, — ответила девушка.

По ее разбухшим грудям ясно было, что она тоже недавно стала матерью.