Нефертити и Эхнатон

Другие детали, например относительно высокий уровень комфортабельности даже самых скромных домов Ахетатона, наводят на мысль, что Эхнатон стоял у истоков того идейного течения, которое некоторые интерпретаторы – пожалуй, чересчур смело – квалифицируют как «социализм, еще не получивший своего названия». По нашему мнению, трудно отрицать, что Эхнатон открыл маленьким людям дорогу к власти и богатству, изменив систему подбора кандидатур на высшие имперские должности.

Попытки представить Эхнатона наивным мечтателем, чувствительным к самой грубой лести, не убеждают. Такая черта плохо подходит фараону, а, кроме того, у нас есть доказательства, подтверждающие, что Эхнатон вполне был способен проявить твердость и не полагался слепо даже на тех людей, которых сам возвысил. Хороший пример тому – Май, хранитель царской печати, учетчик скота и носитель опахала по правую руку царя. Он занимал довольно видное место в Гелиополе, но достиг гораздо более высокого положения в эль-Амарне, где приобрел доверие Эхнатона. Тем не менее, его карьера оборвалась в одночасье по воле царя; в гробнице Май его имя было повсюду изглажено, а изображения покрыты слоем штукатурки – в знак того, что этого человека более не существует.

Эхнатон, как мы могли убедиться, был по своему призванию духовным наставником и при любом удобном случае лично излагал свою доктрину тем, кто имел глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать. Он любил вступать в прямой контакт со своими подданными, что и позволяло ему, как говорится в египетских текстах, «создавать людей». Главным критерием, руководствуясь которым Эхнатон назначал человека на ту или иную должность, была способность предполагаемого кандидата понимать сущность Атонова света, причем не только в мистическом, но и в самом что ни на есть реалистическом аспекте – чиновник должен был уметь применять учение царя в своей повседневной деятельности. Для царя мало что значили семейное происхождение чиновника или его принадлежность к определенному социальному слою, но в такой политике не было ничего нового. Уже в эпоху Древнего царства люди из низов общества иногда достигали самых высоких должностей. Знаменитый Имхотеп, например, в начале своей карьеры (до того, как попал на службу к царю) был простым резчиком сосудов.

Обвинять всех «выдвиженцев» Эхнатона в лицемерии несерьезно. У них не было необходимости притворяться в том, что они поклоняются Атону и чтут царя, представителя Бога на земле. Эхнатон, выслушав человека и составив себе о нем определенное мнение, принимал то решение, какое хотел. Без сомнения, он иногда ошибался в оценке компетентности своих новых администраторов. Некоторым из них, вероятно, не хватало опыта. Другие так радовались свалившемуся на них богатству, что отчасти забывали о связанных с ним обязанностях. В качестве примера можно сослаться на некоего Туту, вероятно сирийца по происхождению, который исполнял должность начальника сокровищницы. Некоторые данные позволяют предполагать, что этот персонаж не отличался скрупулёзной честностью, и как руководитель оставлял желать лучшего.

Выдвинуть против него более конкретные обвинения мы сейчас не можем. Сказать больше значило бы фальсифицировать имеющиеся в нашем распоряжении документы. То, что царь окружил себя новыми людьми, – неоспоримый факт. Однако в подобном решении не было ничего революционного. Каждый фараон, придя к власти, поступал так же. Эхнатон позволил некоторым людям низкого происхождения разбогатеть на государственной службе – но и это нельзя считать чем-то экстраординарным. Другие фараоны, жившие до него, вели себя сходным образом. Остается узнать, была ли такая «кадровая политика» систематической или случайной. Второй вариант ответа представляется нам более правильным. Эхнатон проявил мудрость, привлекая к своему двору и старых фиванских чиновников, и новых людей, «созданных» им самим. Можно ли это расценивать как социальную эволюцию Египта? Похоже, что да. Как революцию? Определенно нет.

Остается еще один невыясненный момент. Открыл ли Эхнатон доступ к египетским административным постам иноземцам (будь то сирийцы, вавилоняне или микенцы)? Много ли чужеземцев вообще было в Ахетатоне, и играли ли они какую-то другую роль, кроме коммерческой? В эпоху Нового царства египетское общество приобрело космополитичный характер. Многие египтяне побывали за границей, а люди из других стран приезжали в Египет. Экономические контакты стали довольно частыми. Скорее всего, новая столица не отгораживалась от иноземных влияний, но, к сожалению, точно определить их характер и значение не представляется возможным.

«Отец бога» Эйе и генерал Хоремхеб

В окружении фараона было два персонажа, которые заслуживают нашего особого внимания.