Нефертити. «Книга мертвых»

Мы миновали овощные плантации с искрящимися ирригационными каналами и недавно насаженные фруктовые сады. Солнце, теперь уже поднявшееся над восточными горами, немедленно дохнуло жаром нам в лицо. Длинные тени укорачивались. Тысячи безымянных рабочих обрабатывали черную землю, чтобы обеспечить город продовольствием, направляли поток воды по каналам, которые тянулись вдоль полей. Другие тысячи рабочих и ремесленников трудились на новых стройках, их кожа и волосы были постоянно выбелены пылью, удары рабочего барабана звучали у них в ушах с размеренностью стука их сердец.

Наконец мы прибыли к воротам Дворца царицы. К моему удивлению, это оказался стоявший за высокой кирпичной оградой простой, хотя и очень большой дом — не дворец, в смысле колоннад и высоких стен, украшенных иероглифами и статуями, но сооружение изящных, соотносимых с человеческим ростом размеров и архитектуры. Длинные скаты низких крыш располагались на разных уровнях, между ними были значительные зазоры для циркуляции воздуха, доступа света и постоянно перемещающейся тени.

Я велел Тженри подождать снаружи. Он выказал недовольство, и я объяснил:

— Не хочу давить на девушку присутствием сотрудников полиции. Она слишком напугается, чтобы заговорить.

Пожав плечами, он кивнул и подыскал себе место в тени.

Вход охранялся, но когда мы с Хети, приблизившись, продемонстрировали документ, стража освободила дорогу и мы вошли во двор, выложенный алебастром. От фонтана в центре двора — без устали пульсирующей шапки чистой воды — живительная влага растекалась во все стороны по узким неглубоким желобкам. Игра света на воде вызывала чувство наслаждения. Впервые за время пребывания в городе я почти расслабился. И немедленно отреагировал, снова собравшись: рефлекс охотника. Нет ничего опаснее расслабления.

В дом нас ввела девушка в одежде из белого льна, как и все девушки, возникавшие и исчезавшие, пока мы шли через комнаты и дворики. Каждая комната перетекала в следующую так, чтобы дать прочувствовать разнообразие и взаимодействие внутренних и внешних пространств, кирпича и дерева, света и тени, создавая в высшей степени необычное ощущение счастливого сосуществования двух миров — жилища и природы. Длинные скаты крыш выполняли роль навесов над террасами, и я не мог понять, каким образом рождается впечатление, будто вся эта конструкция плывет в воздухе. Я заметил разбросанные повсюду детские игрушки, листы папируса и принадлежности для рисования, коллекции красивых безделушек на столах и составленные в тенистых уголках разнообразные растения.

Нас попросили подождать в комнате с двумя длинными скамьями. Затем туда вошла молодая женщина и представилась. Я полагаю, что девушки ее положения должны обладать всего лишь соответствующей средней красотой, более всего отвечающей тем требованиям, которые хозяйки сами предъявляют к подобным вещам. Но вошедшая оказалась стройной, элегантной и утонченной. Голова ее была покрыта шарфом. Девушка мне сразу же понравилась. В ней были теплота и искренность, и мне, я почувствовал, не хотелось их обмануть. И ее любовь к госпоже была очевидной. Как и нервозность во время беседы.

Я достал свой дневник, чтобы она поняла — я собираюсь записывать все ее слова. Часто этот жест оказывает полезное устрашающее воздействие во время бесед. Девушка села, сложив на коленях руки в тонких желтых перчатках, и стала ждать вопросов.

— Вы знаете, зачем мы здесь?

— Да. И хочу помочь.

— Вы должны рассказать мне обо всем, что вам кажется важным, а также о том, что таковым не кажется.

— Я постараюсь.

— Тогда давайте начнем. Вы сообщили об исчезновении царицы?

Она кивнула.

— Когда я пришла ее одеть, госпожи в комнате не было. И постель была не смята.

— Расскажите мне о ваших отношениях с царицей.

— Я ее горничная. Зовут меня Сенет. Она выбрала меня еще юной девушкой, чтобы я жила с ней. Следила за одеждой, помогала с одеванием. Присматривала за детьми. Приносила ей требуемые вещи. Выслушивала ее.

— Значит, она с вами разговаривала? На личные темы?

— Иногда. Но у меня плохая память.

Она бросила быстрый взгляд на Хети, и я ее понял. Ей не подобает, да и опасно нарушать доверие царицы в его присутствии.

— Давайте вернемся к дням, предшествовавшим ее исчезновению. Вы можете это сделать? Расскажите мне все.

— Моя госпожа всегда счастлива. Каждый день. Но в последнее время я стала замечать, ее как будто что-то тревожило. Ее занимала какая-то мысль.

— Она царица. Разумеется, ее занимают разные мысли.

Вмешательство Хети явилось неожиданностью для нас обоих. Более того, даже он, похоже, удивился тому, что заговорил.

— От беседы будет больше пользы, если я проведу ее, не прерываясь, — сказал я Хети.

— Да, господин.

Но я почувствовал — по его телу пробежала волна напряжения, он словно прижал уши, как пес.

— Есть у вас какие-нибудь соображения, что ее тревожило? — продолжал я, снова обращаясь к Сенет.

— У Сетепенра, самой младшей принцессы, режутся зубки, и она плохо спит. Я знаю, это необычно, но госпожа сама нянчит своих детей.