Нефертити. «Книга мертвых»

Однако в новом городе умерло еще недостаточно людей, чтобы как следует населить некрополь, но все равно я разглядел указатели и маленькие святилища и примерно два десятка частных святилищ побольше на разных стадиях строительства. Ни одно из них не предназначалось для людей благородного происхождения — их гробницы уже вырубают в скалах, которые окружают восточный край Ахетатона и его пригороды, поближе к богам. Это было место погребения для тех, кто не являлся ни рабочим — у них было собственное кладбище рядом с поселком, — ни жрецом. Здесь лягут все остальные: иностранные чиновники, умершие вдали от своих стран; люди среднего достатка; имеющие занятие семейные люди, посвятившие свою жизнь тихому рабству контор и столов и стремящиеся похоронить своих родных с некоторой долей почтения и постоянства в этом новом месте, не имеющем истории — по крайней мере человеческой.

Что теперь? Подсказки мои кончились, но должно же здесь что-то быть. Стараясь не шуметь и избегать света луны, льющей синеву на черную и серую землю, я побродил среди святилищ. Когда мы только поженились и я работал в ночной страже, Танеферт настояла, чтобы я носил амулет, защищающий от духов. И хотя я никому в этом не признаюсь, я был рад почувствовать его у себя на груди.

Я начал ненавидеть женщину, которую искал. Ее исчезновение все больше казалось мне эгоистичным побегом. Пока что мне не удалось обнаружить никаких подробностей ее жизни, настолько ужасных и страшных, чтобы оправдать брошенных детей и отказ от своих обязанностей. Вот я, человек, которого она никогда не видела, но чья жизнь и судьба связаны с ее жизнью и судьбой. Ее красота казалась проклятой — царица несчастья.

Пока эти бесполезные мысли вертелись у меня в голове, я начал замечать в тени молчаливое присутствие кошек, которые всполошились из-за краткой стычки среди их темного племени. При каждом некрополе живет своя стая голодных кошек, и мы молимся этим животным в наших храмах, украшаем их амулетами, вдеваем им в носы золотые кольца и рисуем на стенах наших гробниц в роли самого Ра, умерщвляющего гигантского змея Апопа; наконец, их хоронят — в виде мумий с застывшим на мордах удивлением, в аккуратных пеленах из хлопка и папируса. Одна из таких кошек уставилась на меня с верхушки большой гробницы. Должен признать, что делала она это без присущего ее племени высокомерия. Напротив, она спрыгнула на землю и, звеня колокольчиком на ошейнике, дружески подбежала ко мне поздороваться. Густая черная шерстка, блестевшая в лунном свете, позволяла кошке каждый раз, когда она попадала в тень, совсем исчезать, за исключением белых, как молодая луна, глаз, которые неотрывно смотрели на меня. Киска потерлась, выписывая петли, о мои ноги в попытке завести разговор в соответствии с ее представлениями о моем языке, и я невольно нагнулся и погладил ее, проведя ладонью вдоль спины; хвост, изогнувшийся крючком, выскользнул из-под руки.

Чем я занимаюсь в разгар всех этих событий, лаская глухой ночью кошку? Схожу с ума. Я выпрямился и продолжил свои попытки последовательно и профессионально исследовать некрополь, чтобы найти хоть какие-то ответы на подсказки, которые так мистифицировали и раздражали меня. Однако кошка не отставала.

— У меня нет для тебя никакой еды, — прошептал я, рассуждая о том, какой же я дурак.

Кошка продолжала тихонько мурлыкать. Я двинулся дальше, но когда оглянулся, она сидела в лунном свете в своей ритуальной позе, нюхая вслед мне воздух; хвост подрагивал в ответ на какие-то ее мысли. Я развернулся. И это доставило кошке удовольствие, потому что она встала, высоко подняв изогнутый крючком хвост, и немного отбежала в сторону, а потом оглянулась, чтобы проверить, иду я за ней или нет. Учитывая, что сам я понятия не имел, куда сворачивать, случайность ее приглашения пришлась мне по душе как часть азартной игры, веры в удачу, столь меня привлекавшей. Признаюсь, что я, Рахотеп, старший сыщик фиванского отделения полиции, расследующий серьезную тайну, отказался от всех своих навыков, чтобы следовать загадочным указаниям черной кошки, пробираясь по залитому лунным светом некрополю. Я так и слышал истерический хохот, которым встретят в моей конторе подобное признание.

Кошка молча бежала меж камней и памятников. Иногда я терял ее в тени, но потом она снова возникала — изящная черная фигурка на серебристо-голубом фоне. Попутно я старался не упустить ничего, что могло бы напомнить мне о загадке, благодаря которой я оказался в этом месте. Но ничего особенного не видел.