Нефертити. «Книга мертвых»

Подробности его жизни представляли интерес сами по себе. Родился в знатной семье из Дельты. Также известен под именем Паатонемхеб — по культу Атона. Интересно, что он сохранял оба имени и, следовательно, поддерживал связь и с прошлым, и с настоящим, позволяя в то же время, чтобы его знали под неатонским именем. Учился в военной школе Мемфиса. Окончил с отличием. Лучший в своем выпуске. Быстро прошел младшие военные звания, был командиром отряда и так далее и в возрасте двадцати пяти лет достиг звания заместителя командующего Северной армией. Походы в Нубию, Миттани, Ассирию. Женат на Мутноджмет, сестре Нефертити. Этот в высшей степени полезный политический союз привел его в самую сердцевину власти. Последнее повышение состоялось только что: командующий армией Обеих Земель. Он занял очень важное положение. Теперь он будет отчитываться непосредственно перед Рамосом, а возможно, и перед самим Эхнатоном. Я перевернул страницу, но следующая оказалась пустой, словно архивист знал — записей предстоит еще много.

Я перешел к Эйе. Почему-то обнаружил его рядом с Аутой, скульптором, мужеложцем… получившим заказ на резное изображение принцессы Бакетатон. Документы Эйе оказались интересными, так как содержали факты его рождения — сын двух самых влиятельных людей при дворе Аменхотепа III и брат Тии, — брака с Тэйе, «кормилицей царицы Нефертити», занимательно, а затем только эти слова на тонком листе папируса:

«Носитель опахала по правую руку фараона

Главный смотритель царских лошадей

Отец бога

Делатель правды».

Первые две должности были значительные, но не особо влиятельные. Показатели статуса. Но что означали третья и четвертая?

Я ломал голову над этими загадочными званиями, не обращая внимания на возраставшее волнение Интефа, и тут пачка документов вдруг выскользнула у меня из рук. Я попытался удержать их, но они упали и с шумом разлетелись по полу. Мы застыли. Мерная поступь прекратилась. Хети в тревоге жестикулировал из дальнего угла секции. Тогда-то я и заметил это: перо, выпорхнувшее из-под переплета с документами Эйе. Оно было золотое, очень тонкой работы, крупное и царственное — возможно, перо орла или сокола? Я поднял его и повертел в свете фонаря.

В этот момент послышались приближающиеся шаги стражи. Я положил перо в карман, мы поспешно собрали упавшие листы папируса и отступили подальше в темноту секции, задув крохотный огонек нашего фонаря. Только вот спрятаться было негде: полки секции закончились, упершись в стену. Мы затаились. На входе появились два стражника, высоко державшие фонари и вглядывавшиеся в темноту, где скрючились мы. Свет лишь чуть-чуть не достал до нас. По счастью, создатели библиотеки оставили значительный запас пустого пространства для будущих материалов. Мы как можно глубже забились в эти длинные горизонтальные ниши, словно длинные манускрипты.

Потом в просвете между полками я с ужасом увидел, что один листок остался на полу, как раз за световым пятном. По спине у меня побежали мурашки. Если стражники его увидят, то поймут, что здесь кто-то есть. Я услышал их приближающиеся шаги, увидел, что свет фонарей становится ярче. Теперь листок был ясно виден. На мгновение мне стало интересно, чья жизнь запечатлена на нем, а затем на него наступили. Настал момент абсолютной тишины. Я затаил дыхание. И тут же вдали раздался крик. Один из стражников сделал знак другому, который с подозрением поднял свой фонарь. Дальняя стена была теперь полностью освещена. Если он сделает еще два шага, то наверняка нас увидит. Но они повернулись и пошли прочь. Шаги их стали удаляться, а потом и вовсе стихли.

У Интефа был совсем больной вид. Он весь дрожал.

— Смена караула, — прошептал он. — У нас не больше минуты, чтобы выбраться отсюда.

Я поднял с пола листок и сунул его назад (не на то место, ради собственного удовольствия). Мы осторожно пробрались к началу секций. Ни следа стражи. Затем мне стукнуло в голову: хочу проверить сведения о себе. Я поманил за собой Хети.

— Идемте же, мы узнали то, ради чего приходили, — настойчиво проговорил он.

Но я оставил его слова без внимания и нашел секцию, обозначенную моим иероглифом. Рамесес, военный офицер, «смотри на “Хоремхеб”»; Рахотеп, царский писец; Рана, музыкант; Рамос, визирь, главный советник, родился в Атрибисе, мать Ипуиа… Где же сведения обо мне? Я снова проверил все документы. Моих не было. Почему? Внезапно я почувствовал себя несуществующим. Кому понадобилось изымать сведения ибо мне? И зачем? Нефертити говорила, что читала их. Возможно, они все еще у нее или лежат, вероятно, где-то в кабинете у Маху. Должно быть простое объяснение…