Нефертити – красота грядёт

Нефертити долго не могла выбрать место для усыпальницы, она блуждала среди скал, а жрецы заупокойного храма показывали ей то одну готовую гробницу, то другую. Гарем фараона большой, детей много, и, бывало, малыши не переживали даже пятый разлив Нила, поэтому усыпальниц для царских детей и жён заготовлено было много. Нефертити только подивилась тому, как у жрецов всё продумано, как будто речь шла не о детях, а о простом сборе урожая. Всё-то предусмотрено и на случай болезни, и на случай мора.

Жрецы, гордясь собой, показали ей, как происходит мумификация – не так давно умер сына фараона от одной из наложниц, о существовании которого он, даже если и знал, то никогда не видел – малыш был ещё слишком мал и не был представлен отцу. Крошечное тельце ребёнка покоилось в солёном растворе, и походило скорей на рыбку, чем на человеческое дитя.

– О боги! Разве сможет эта кроха преодолеть долгий путь к звёздам? – подумала Нефертити, глядя на малыша. Глаза её наполнились слезами. – Конечно же, нет! Но, тогда… Тогда усыпальница моей дочери должна находиться высоко на скале, так, чтобы ей было легче достичь небес!

И стремительно выйдя из заупокойного храма, Нефертити почти побежала к отвесным скалам, что примыкали к Долине цариц. За ней семенили жрецы в белых одеждах. Указав на самую высокую скалу, по которой скользили первые розовые лучи восходящего солнца, Нефертити властно повелела:

– Сотворить гробницу именно там!

Жрецы переглянулись – немыслимая блажь женщины! Но желание царицы, даже трудновыполнимое, – закон. Теперь им предстоит вырубать гробницу на высоте, где и птицы не вьют гнёзда!

Они склонили головы в низком поклоне – всё будет исполнено, как приказала «Великая во дворце» – мысленно продумывая, как же это сотворить.

А царица, довольная выбором места, взошла на колесницу и направилась во дворец выполнять следующие неотложные дела.

* * *

На хозяйственной половине дворца, в тени колонн толпился мастеровой люд. Их призвали по приказу фараона – подготовить наследную принцессу к вечному пути, но повелели ожидать царицу. Мастера переглядывались, изумляясь невероятной роскоши дома фараона. Огромные малахитовые вазы, золочёные колесницы и золотые столики, стульчики и подставочки для ног, золотые кувшины, и даже обычные масляные лампы были инкрустированы золотом. Для царского дома – это всего лишь утварь, но для простого люда было в диковинку, как небрежно все сокровища размещались на заднем дворе. И это лишь подчёркивало, как далеки мастера от фараона и как он близок к богам. Сердца одних преисполнились трепетным почтением, сердца других наполнялись страхом.

– Что же нам предстоит?..

– Сможем ли исполнить, что повелит фараон?

– Повелевать нам будет Нефертити!

– Царица?!

– Угодить ей?.. Трудно!

– А фараону?!

– Ещё трудней! Я помню, как он отправил неугодных ему мастеров с глаз долой. И это было страшней самой казни! Никто больше не потревожил их заказами.

– Да…

– Помогите нам боги!..

– Помоги мне, Хнум!..

– Помоги мне, Тот…

– Исида не оставь меня…

Волновались все: кто нервно поправлял парик, кто хрустел костяшками пальцев, но больше всех беспокойство проявлял молодой мастер, стоявший в тени одной из колонн. На его лице, как с листа папируса, читались все переживания – он то краснел, то бледнел, то покрывался испариной. Он топтался на месте, переминаясь с ноги на ногу, нервно постукивал рукой по колонне, постоянно поправлял пояс и браслеты на предплечьях, хотя всё было безупречно.

Сам того не ведая, он выделялся из толпы мастеров. Очарование юности и физическая сила – сила молодого льва – давно привлекли к нему внимание служанок, снующих по двору. Но молодой мастер не замечал взглядов красавиц, не замечал и улыбок, которыми те одаривали его.

Старый мастер, сидевший рядом, долго наблюдал за ним, и, видя, что молодой мастер ни жив ни мёртв, расценил его состояние по-своему. Он, кряхтя, поднялся, подошёл к юноше и, положив заскорузлую руку на его плечо, по-свойски, словно знает его уже много лет, сказал: