Нефертити. Повелительница Двух Земель

Записаны и другие почести, которых был удостоен Мерир. На одном рисунке «великий пророк» изображен стоящим у входа в храм, Эхнатон, Нефертити и две их маленькие дочери вручают ему подарки, и царь говорит: «Повесьте ему на шею золото, чтобы оно свисало спереди и сзади, и золото ему на ноги, потому что он познал учение фараона, проникся каждым его высказыванием, произнесенным в этом святилище Атона в Ахетатоне».

Мерир благоговейно внимал учению Эхнатона. Его благочестие было богато награждено – у него был один из лучших домов в Амарне.

Среди других фаворитов, получавших награды под «окном появлений», был генерал Мэй. Не менее часто удостаивался наград Ай.

На чествовании Мерира были показаны две маленькие дочери. К тому времени Нефертити родила вторую дочь, которая была первой из родившихся в Амарне. Как и ее сестра, она получила «солнечное имя» Мекетатон.

Мекетатон родилась в 1367 году до н. э. Эхнатон увековечил любовь к своей семье следующими словами:

«Мое сердце наполняет нежная любовь к царице и ее маленьким детям. Даруй долгие лета царице Нефертити, чтобы она долго могла держать руку фараона. Даруй долгие лета царской дочери Меритатон, царской дочери Мекетатон и их детям, чтобы они вечно могли держать руку матери».

Теперь ему было восемнадцать, а Нефертити – семнадцать. За два года своего супружества они уже многое успели пережить.

За всю историю человечества не было на земле здания, прекраснее Северного дворца, второго дворца, построенного в Амарне (он был последним из домов Нефертити, где все было устроено в соответствии с ее вкусом). Иллюстрации в книгах, рисунки и фотографии воссоздают расписанные стены и фрески, некоторые из которых чудом сохранились под развалинами после полного разрушения дворца.

В нем было множество внутренних и наружных двориков (один – с большим прудом, другой – с алтарем для молитв), колоннад и комнат. Один из двориков был полностью отдан под цветы, другой засажен виноградом.

В одном из подсобных помещений содержался различный домашний скот. Сделанные из камня стойла было легко чистить, а на каменных кормушках были изображены питавшиеся из них животные. Одна комната была отдана изумительной птице – курице, которая ежедневно снабжала деликатесами царский стол. Во многих царских покоях потолки были голубыми, как любимый головной убор Нефертити, на них изображалось небо. Дворец поражал своей воздушностью и напоминал сад.

В знаменитой Зеленой комнате, стенную роспись которой так часто воспроизводят, на известной фреске, скопированной Н. де Гари Давис и его женой (в настоящее время хранящейся в музее «Метрополитен»), нарисовано огромное окно около шести метров длиной – возможно, первое в мире окно-обманка. В окне был изображен сад, так что сама комната казалась продолжением сада. На трех остальных стенах были изображены голубые воды реки, а дальше – зеленые заросли тростника и лотоса. Среди напоминающих перья листьев папируса были нарисованы изысканные птицы – зимородки, дикие голуби и сорокопуты. Черная панель стены сливалась с черным берегом озера. Пол и потолок были белыми.

В те времена это была прекраснейшая комната в мире, оазис прохлады для жаркого климата.

Другие комнаты выглядели не менее роскошно. Капители колонн были украшены лепными цветами или инкрустированы цветной глазурованной керамикой, изготовленной амарнскими мастерами с помощью той же техники, что и чудесная фаянсовая посуда и ювелирные украшения. Там были стены, инкрустированные декоративным камнем, для укрепления которого не использовалась штукатурка. Каменные фрагменты держались исключительно за счет плотного прилегания. В одном из покоев украшением потолка служила шпалера с виноградными листьями, с которой свисали крупные грозди пурпурного фаянсового винограда.

Расточительная роскошь этих помещений могла сравниться лишь с роскошью старого дворца в Фивах, но в еще более фантастическом масштабе.

Одной из наиболее богато украшенных комнат был тронный зал, где подданные выражали почтение египетской царице Нефертити, сидящей рядом с Эхнатоном, а у их ног грудами лежали сокровища, присланные вассальными царями.

Вскоре в Амарне, как в Фивах, были построены длинные каменные причалы, и дань со всех концов империи, из Нубии и Ханаана, которая прежде поступала в Фивы, начала поступать в новую столицу.

Теперь флот царя, нагруженный щедрыми подарками, уже не спускался по Нилу до Фив, а останавливался на полпути в Амарне.

Великим событием в истории нового города был день, когда храм Атона получил первую дань. Сохранилось описание, как под крики ликования у ворот храма во главе «блестящей процессии» на своей сверкающей колеснице прибыл сам царь Эхнатон. Войдя, он увидел высокий алтарь во дворе храма и все окружающие хранилища, заполненные «богатыми жертвоприношениями», только что принесенными богу Атону. Жрецы Амона в Фивах, сперва лишенные лучших художников и ремесленников, а теперь и доходов, составлявших источник их власти, были возмущены разорением Фив и вынашивали планы мести молодым царю и царице.