Неформальные отношения (ЛП)

— Вообще-то, мы с Миллером снова друзья. — Не знаю, почему мне было необходимо рассказать папе то, что, как я знала, через несколько минут или часов тот, скорее всего, забудет, но он был такой же важной частью того, что случилось с Миллером, что мне казалось несправедливым не рассказать ему, чем все закончилось. — Он играет за «Смельчаков».

— Черт возьми! — улыбнулся отец. — И все хорошо? Расскажи мне все! — И вот так, все поведение папы изменилось. — Давно он в команде? Какая у него статистика?

Десять минут.

Мне подарили десять минут с папой, которого я знала.

С прежним папой.

С тем, который запоминал футбольные факты и каждый год обыгрывал меня в фэнтезийном футболе.

С папой, который любил футбол почти так же сильно, как и я.

С папой, который поддерживал меня, когда я потеряла ребенка.

С папой, который сказал мне, что со временем все будет хорошо, что жизнь продолжалась.

— Я так горд, — наконец сказал папа, — что все наладилось между тобой… — Странный взгляд мелькнул на его лице. — Знаешь, мне нравится этот Грант Санчес…

Я рассмеялась.

— Да, мне тоже, папа, мне тоже.

Он улыбнулся и поцеловал меня в лоб, затем вернулся в кресло, сел и нажал на пульт.

— О, и дорогая? — позвал папа. — Не задерживайся допоздна, помни, что у тебя все еще комендантский час!

И вот так этот момент ушел.

Но мне было все равно.

Потому что мне вручили подарок.

Я не только выяснила отношения с Миллером, и тот период моей жизни закончился, но и рассказала все папе, которому нужно было это знать, даже если он никогда этого не осознает. Я должна была верить, что ему это нужно, что это имело значение, даже на десять минут его жизни.

Когда я добралась до квартиры, машина Санчеса уже была припаркована на своем обычном месте. Я улыбнулась самой себе и поднялась на лифте. И только протянула руку к двери, когда она распахнулась, меня подняли в воздух его массивные руки и шмякнули о ближайшую стену. Губы заглушали любой протест, который у меня мог вырваться.

Так будет всегда? Так взрывоопасно? Так идеально?

Грант терся об меня, уже возбужденный, уже готовый.

Я прервала поцелуй и застонала, а он начал оставлять дорожку из горячих влажных поцелуев на моей шее, затем отстранился на расстояние достаточное для того, чтобы я могла скользнуть вниз по стене.

— Такая совершенная. — Грант поцеловал мой нос, мой лоб, а затем стянул мою футболку через голову. В то мгновение, когда я попыталась сделать вдох, его рот снова был там, дразня, расхищая, убеждаясь, что каждый сантиметр, которого касался его язык, был полностью исследован, словно боялся, что упустит какую-то шикарную возможность каждый раз, когда его рот накрывал мой.

Я ненавидела то, насколько хорош он всегда был на вкус.

Потому что было невозможно не отвечать на его поцелуй.

И что-то мне подсказывало, что его встреча с тренером, прошла не совсем хорошо. Возможно, все дело в поспешных поцелуях или в том, как его руки продолжали срывать мою одежду, пока я не осталась перед ним почти полностью обнаженной.

Санчес поднял меня, перекинул через плечо и пошел в гостиную. Посадив меня, он занялся собственной одеждой, затем снова поднял меня и посадил на пианино.

Я приподняла брови.

— Ты играешь?

— Черт, да, я играю. — Он наклонил вперед голову.

Я застонала.

— Я не это имела в виду.

— Я одарен во всех областях, — сказал он грубо. — Разве ты так не думаешь?

Я раздвинула ноги, чтобы получить больше его.

С хриплым проклятием Санчес снова нашел мой рот, затем подтянул меня к самому краю, что я чуть не упала на пол с дорогущей штуковины.

Вместо этого я упала на него.

И он завладел мной.

Возможно, мы просто завладели друг другом.

Санчес уже сводил с ума своими быстрыми толчками.

— Ты нужна мне, детка. — Опьяняющие поцелуи сводили меня с ума, а рот накрывал мой снова и снова. Я не могла разумно мыслить. Каждый сантиметр моего тела пылал для него, удерживая его рядом, умоляя его не останавливаться.

Или, возможно, это был только мой крик:

— Не останавливайся! Не смей останавливаться!

— Даже не планирую. — Он проглотил мой крик и наполнил меня, замирая на короткое мгновение, прежде чем снова начать двигаться. Холодный воздух коснулся моей попки, когда Санчес поднял меня с пианино и отнес к дивану. Он сел и откинулся на спинку, глядя на меня из-под полуприкрытых глаз, покачал головой и пробормотал:

— Черт.

— Что?

Я чувствовала, как член пульсировал внутри меня, и все же Санчес не двигался. Он держался изо всех сил, каждая мышца его тела была напряжена.

— Что это за взгляд?

— Самодовольное удовлетворение. — Он украл еще один поцелуй, затем обхватил мои бедра и подтолкнул меня двигаться на нем. Я никогда не чувствовала себя уверенно, когда была обнаженной. Даже когда была одна.

Свет был включен.

И у меня, в сущности, была поездка всей жизни.

На Гранте Санчесе.

Не знаю, стоило ли мне быть в ужасе от своего собственного поведения.

Или быть благодарной за то, что я так сильно чувствовала его любовь, что ни разу не подумала о жире на моих боках или о целлюлите на ногах. Потому что он смотрел на меня так, как того заслуживает внимания каждая девушка.