Неформат

Так мы вышли в дачный поселок. Он оказался совершенно необитаемым. Оно и понятно — какой дурак будет сидеть в этой межсезонной грязи. Тянулись глухие разноцветные заборы, было тихо. Разок только встретили мы какое-то существо в юбке, окатившее нас любопытным «Здрасссссь», возможно, это была Дядьколина супруга-сторожиха. В конце поселка мимо нас прошествовал огромный облезлый кот, слегка зашипевший на О'Лая, который вдруг уселся на задницу посреди дороги и заругался на кота тонким, непрекращающимся захлебывающимся лаем, словно жаловался сразу на всех и на вся.

— Ладно, — сказал я зачем-то, — налью я тебе сто грамм.

Не знаю как пес понял, но обратно уже он тащил меня на поводке. Мы изрядно опустошили последнюю бутылку водки, доели остатки закуски. На дне оставалось ровно сто Дядьколиных грамм, чтобы не оказаться без связи с внешним миром, если Санька снова продинамит.

Делать было ну совсем нечего. Я от тоски поиграл в какую-то компьютерную стрелялку. О'Лай, опохмеленный и оживившийся, осваивал татами — притащил туда обмусоленного плющевого зверя и искусственную косточку.

Потом я рубил дрова. Потому что стало уже совсем промозгло, а в логове был камин — хоть и грязный, но с виду вполне. Я уже вошел в дроворубный раж, когда приехал Санька не только с карточкой, но и с сухим и мокрым пайком.

— Это за счет банка, — сообщил он, торопливо закусывая. — На Плоткина спишем, так? А то у него из-за этой бабы совсем аппетит пропал. Все, Боренька, ты отдыхай тут, а мне пора. Не забудь только сразу позвонить, как Света вернется. В любое время, так?

Судя по количеству харчей и явному нежеланию забрать меня в Москву, мой статус не сильно отличался от Плоткинского. Тот же домашний арест «на всякий случай» правда не в камере, а на поселении, но и уровень комфорта не пятизвездочный. Впрочем, меня это устраивало. Санька за харчи нанял меня подкараулить Светика, а я, тем временем, поджидал Умницу с паспортом.

21. Она нас и в шампанском

Ожидание, как положено, тянулось томительно. День начинался с выдачи Дядьколе арендной платы и выгуливания шарпея. Санька звонил, но не появлялся. Рассказывал, как его достал Плоткин. Раз в день я звонил Ленке послушать, как ее достал я. Несколько раз общался с ГАОНом. Сначала, из-за моего просроченного паспорта, его доставали чиновники израильского МВД, но вчера — уже российская консульская бюрократия. Так что Умница должен был явиться со дня на день. Если, конечно, пройдет паспортный контроль.

Дачную праздность разнесло вдребезги одним единственным телефонным звонком:

— Че, Мутант, уже догнал или еще тормозишь? — дружелюбно хохотнула Светик.

— Собаку бы хоть пожалела, — буркнул я. — Пес попал в плохую компанию и спивается.

— Во, я ж тебя потому и коннектю. О'Лая, Мутант, засейфь. Патамушта он очень дорогой.

— Недешевый, да. Дядьколя экономичнее… Что, поезд ограбила?

— Ахха. Не экономь на псе, Мутант. Тебе воздастся. Этта, вези его в Израиль и холи там. Псоевые документы на вывоз в нижнем правом ящике стола. Я у тебя его выкуплю, када можно буддет. Ы?

— А этта када? — не выдержал я.

— Не зна. Када баяцца кончу. Во, как ты мафию там сделитишь, так сразу. Мутант, ты как паспорт получишь, сбегай в Вестерн Юнион, что напротив банка Оксюморона, ахха? Я тебе туда скопипейстила сумму на псоевые расходды.

— Вообще-то меня плющит от собак и ворованных денехххх. Мож, ну его нахреф? Он для меня слишком метафоричен, — разозлился я.

— Не обижайся, Мутантик, не здыхай, — голос Светика потеплел, чем-то она там звякала. — Кста, ты заценил, что я те с ГАОНом не мешаю? Ниче так ты строишь сюжет, концепт ловишь. Близко к документальному, ахха. Тока этта, че ты все время это дураццкое «ахха» постишь?

Светик хмыкнула. Помолчали.

— Ну? — не выдержал я. — Выкладывай!

— Жду.

— Ладно, — сдался я. — Буду я лелеять твоего шарпея. Хочешь, от алкоголизма вылечу?

— С собой берешь? — настаивала Светик. — Кста, он не бесприданник ни разу, у него буддет полный пансион и… лейб-ветеринар. Ахха?.. Обещаешь? Ешь землю!

— Беру. Обещаю, — поклялся я. — Шобясдох. Но авансом хочу услышать сказку про ограбленный Плоткинский поезд.

Светик как-то странно забулькала. Потом издали просипела:

— Обнюхалась, что ль? Ну хва, куда льешь? — наконец, она снова припала к трубке. — Этта, Мутант… Этта я не тебе. Тут тупые фсе… Да и я в формат погрузилась. Знаешь, если дама погружаецца в ванну с шампанским, то она остаецца тем же, чем была. Тока тупеет постепенно, ахха, от пузырьков.

— Светик, а ты что, правда в ванне с шампанским сидишь? — честно удивился я. Как-то это с ней не вязалось.

— Сижу, ахха… И внутырь пью тожжа. Опппп…. Фигассе… Фсе, лапоть утопился тока что. И знаешь, Мутант, грустно четта. И воняет. Динка уговорила, у нее мечта, а у меня — минус лапоть. И вокруг ацтой полный — тока три наших яхты. Куда-то плывут нахреф, курс держат… Мутант! Ты там?

— Там-тарарам, — отозвался я. — А третья яхта чья, говоришь?

— Да лана, хва меня караулить на слове. Ща только скажу… Этта, начинай упырей баяцца! Хы. С трех раз угадаешь?