Неформат

Ничего не предвещало его прихода, кажется. Он не писал и не звонил. Да и Ксюше не до того оказалось сегодня. Но… она вдруг поняла, что чертовски рада его видеть! Появление этого мужчины, пожалуй, самая приятная неожиданность этих суток.

В кабинете, словно светлее стало от его взгляда, смерившего Ксюшу с ног до головы. И воздух вдруг показался сладким, захотелось рассмеяться.

— Привет… — не поняла, когда успела расплыться в широкой улыбке. — Я рада тебя видеть, — она поднялась из кресла, куда села, едва вернулась из суда сорок минут назад, разгребая документы. — Ты опять к Александру по делам?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Обошла стол.

— Нет, Санька мне и в половину не так приятно видеть каждый день. Я к тебе, — Леня остановился в полушаге от нее, тоже искренне улыбаясь.

Знала, что выдумывает и кажется, но пространство между ними будто искристым стало, плавким, как бывает на жаре, воздух видимо перетекает. И обоим уже жарко. Вот так, в один момент. У нее так точно уже щеки горят и губы пересохли, облизнуть хочется.

В глазах Леонида она увидела моментальный отклик, хотя и ничего не изменилось, вроде, а взгляд глубже стал, и мужчина с такой жадностью вдохнул воздух у самых ее волос, что Ксеня задрожала. Когда наклонился? Она не уловила — никакого отторжения. Еще ближе хочется…

— И все-таки, возвращаясь к моему вопросу: ты ела сегодня? Или вчера хотя бы? — вроде и продолжал улыбаться, а ясно давал понять, что с темы не свернет. — Не сердись, пожалуйста, но я реально опасаюсь, что приду завтра, а здесь только твоя тень останется.

— А ты придешь? — Ксюша рассмеялась, пытаясь скрыть то, что задыхается — слова словами (она сейчас не особо вникала в смысл, вот правда!), а Леня уже поднял руку и мягко накрыл ее затылок ладонью под волосами.

Вот теперь ей точно жарко! Будто от его обжигающей кожи, от какого-то невыносимо уверенного, но при этом бережного прикосновения мужских пальцев к этому неожиданно чувствительному месту — все тело пробило крохотными разрядами тока. Волоски на коже дыбом встали.

Леня насмешливо заломил бровь, словно уточняя, как она вздумала сомневаться? Придет!

— Ела, — успокоила его. — Протеиновый батончик. Не успела на обед, была в суде, — не удержалась, все-таки облизнула губы, которые, казалось, пекло. — Спасибо. Твой Егор мне действительно сильно помог, и очень своевременно…

А у Лени взгляд еще жарче. И оба вчерашний поцелуй вспомнили — даже уточнять не надо…

— Я рад, — так же просто, как она пару минут назад, признал он. — Уже заседание? — глянул с интересом, пока его рука мягко скользила по ее затылку вверх-вниз.

Даже не сексуально, словно просто напряжение снимает, согревая и помогая расслабиться. А настолько интимно, чувственно… потому что глаза в глаза и до дрожи в груди, в животе, до вдавленных ногтей в ладонь… Все, что оба сейчас держат, не позволяя наружу вырваться, в этих самых глазах и пылает.

— Пока только заявление подавала, — как удалось голос ровным сохранить? Чудеса… Но вот тон упал, шептала тихо, низко, будто в самой глубине за грудиной голос притаился, чтобы еще больше его ласки ощутить.

Так непривычно для нее: никакой апатии, никакого «почему бы нет?», никакого безразличия и следования за течением. Никакого ровного, контролируемого возбуждения, как с мужем бывало всегда. О, нет! Со старта под двести!

Ксении вцепиться в его плечи руками хотелось, ногтями в затылок давить, чтоб его рот вновь на ее губах, как вчера, по-настоящему и серьезно, с языком и тем безумным адреналином, от которого она в парке готова была в голос застонать. Мамочки! До чего же они в кабинете дойдут…

Только не страшно. Ни капли. «ДА!» и «ЕЩЕ! БОЛЬШЕ! ТЕСНЕЕ!» И именно так, большими буквами и неоновым миганием у нее в мозгу, на надрыве всех органов чувств, кажется.

А для Лени ее реакция не секрет, похоже. И снова тот пылающий страстный шторм в его глазах!

Расстояния между ними уже нет: когда шаг сделал — не заметила. Или это сама Ксеня?..

— Предлагаю отпраздновать это событие обедом, — так же тихо проговорил Леонид и…

Непонятно было, кто первый потянулся, кажется, оба вперед подались с таким рвением, будто от этого зависело нечто невыносимо важное. Он резко наклонился, она с такой же жадной поспешностью на носочки привстала.

Смешно, взрослые люди, а накатило так, словно подростки, когда ни доводов, ни причин себе отказать нет. Точнее, все теряет значение и важность, когда оказываются друг против друга. Здравый смысл и логика — не указ теперь. А вместо обязанностей и долга нечто совершенно глубинное, глубокое, пробирающее до костей… и как будто бы из них, из тех самых костей, из крови и вен, из неосознанности выбравшееся. Потому и вдавить сильнее пальцами хочется, чтоб до отметин, зубами кожу прикусить… И судя по тому, как он ее губы в себя всасывает, как сжимает затылок, натирая пальцами восхитительно чувствительную точку за мочкой уха Ксюши — понимает ее Леня от и до!