Нефритовая Гуаньинь

«Ваш слуга, Ван Гэ, в свое время почтительно обратился к Вам с докладом, в котором выражал желание возглавить Войско верности и справедливости в области Цзянхуай, дабы выступить против варваров, вернуть Китаю потерянные земли и тем послужить своему государству. Это было мое искреннее и единственное желание, никаких иных помыслов я не питал. Однако нашелся какой-то клеветник, который оговорил меня и обвинил в измене, и я не ведаю даже, какие доказательства он представил в подтверждение своего доноса. Поэтому я прошу об очной ставке со своим обвинителем, дабы мне стало ясно, в чем именно меня обвиняют. Тогда даже смерть не будет мне страшна».

Получив это прошение, император приказал начальнику области Цзюцзян задержать братьев Чэн Бяо и Чэн Ху и под стражею отправить в столицу. Здесь их посадили в уголовную тюрьму и учинили допрос.

Затем поступило донесение от начальника округа Увэй, и в столицу был доставлен Ван Ши-сюн. Всеми владели тревога и волнения. Не приходится и говорить, какую скорбь ощутили отец и сын, встретившись в столь тяжких обстоятельствах. Что их погубители — братья Чэн, было для них полной неожиданностью. Когда же первое изумление рассеялось, им стала понятна история взведенных на них наветов. На допросе братья Чэн подкрепляли свое обвинение только одним — письмом, которое Ван Гэ написал учителю кулачного боя Хун Гуну. Ван Гэ же показал, что «исполнение давнего обещания» означало лишь надежду навестить учителя и заняться рыбного ловлей на озере Тайху.

— Но как нам проверить, правда ли это, если Хун Гун бежал? — спросил следователь.

— Я слышал, что Хун Гун живет сейчас в городе Сюаньчэн, — вмешался Ван Ши-сюн. — Можно его задержать и допросить, и тогда все объяснится.

Следователь не принял никакого решения и отправил всех четверых обратно в тюрьму, приказав поместить каждого в особую камеру. Одновременно он отправил необходимые бумаги в областное правление в Нинго. Не прошло и дня, как чиновники из областного правления задержали Хун Гуна и препроводили в столицу.

Между тем не терял времени даром и Лю Цин. Он старался подкупить всех чиновников, имевших отношение к делу. Встретившись с Хун Гуном, он рассказал ему все о доносе Чэн Бяо и Чэн Ху. Когда Хун Гун понял, что никакой опасности для него нет, он безбоязненно рассказал следователю, как дал рекомендательное письмо братьям Чэн, как приглашал Ван Гэ приехать посмотреть озера и пруды, как братья Чэн были недовольны вознаграждением, полученным в доме Ванов, и как они отказались принять от него шелк в подарок, — словом, подробно рассказал обо всем происшедшем. Сообщил он и о том, что братья Чэн утаили от него ответное письмо Ван Гэ. А когда вспыхивает такая вражда, закончил он, тогда начинаются и козни, а в результате взводится напраслина на людей, ни в чем не повинных. Никаких иных причин у всего этого дела нет.

Следователь записал показания Хун Гуна, после чего вызвал из тюрьмы Ванов — отца и сына — и братьев Чэн и устроил им очную ставку. Братья Чэн убедились, что Хун Гун показал сущую правду, и не нашлись, что ответить.

Вдобавок Ван Гэ объяснил, что помощник начальника уезда Хэ не выполнил приказа — даже не доехал до поместья, остановился на полпути и ложно донес, будто Ван Гэ оказал сопротивление властям, что вызвало гнев высшего начальства.

Сличив записи многократных допросов, следователь убедился, что никаких расхождений в показаниях всех причастных к делу нет. Если же принять в расчет, что он получил и кое-какую мзду, становится понятно, почему заключение, которое он написал, было не самым суровым.

«Следствие установило, что обвиняемый Ван Гэ — человек вполне честный и благородный и никакого заговора никогда не замышлял. Все дело возникло из-за личной обиды братьев Чэн, которые подали необдуманный донос. Далее оно осложнилось лживым донесением помощника начальника уезда, Хэ, вследствие чего против обвиняемого я были высланы солдаты. Итак, следствием установлено, что доказательств, подтверждающих существование заговора, нет.

Однако и прекращение дела было бы ошибкой. Собрав вокруг себя сообщников, умертвив инспектора Го Цзэ и нескольких солдат, обвиняемый совершил преступления, которые могут быть объяснены, но остаться безнаказанными не могут. Вместе с тем обвиняемый добровольно отдал себя в руки правосудия, и это с очевидностью свидетельствует, что сопротивления он не замышлял.