Нефритовая лошадь Пржевальского

Матушки уже нет… Она не дождалась его из путешествия к Лоб-нору. Как предчувствовала! Все говорила тогда перед отъездом, как хорошо было б жить в своем имении – неужели ему нравится в грязи, в поту, в отрепьях идти и в жару, и в холод, спать на земле, пить и есть из жестяной кружки эту ужасную дзамбу с бараньим жиром… «Вон, Пыльцов остается, и молодец!» – вздыхала матушка… Видно, предчувствовала она тогда, что больше сына не увидит! Пыльцов, женившийся на сводной сестре Пржевальского Шурочке, уже шесть лет живет в Отрадном. Кажется, впрочем, он не слишком счастлив… Пржевальский усмехнулся: из всех женщин только его покойная матушка да няня, пока, слава богу, находящаяся при нем, достойны настоящей, глубокой любви! А Шурочку, сестру, жаль… Как и Пыльцова, впрочем!

Он взглянул на отца Шурочки, своего отчима, второго мужа матери, члена земской управы Ивана Демьяновича Толпыго. Тот тоже был среди приглашенных, сидел рядом с зятем и, кажется, слушал речь Бартоломея внимательно. А Пржевальский опять задумался.

Когда возвращались с Лоб-нора, он серьезно заболел: неизвестная сыпь на все тело напала, как коростой покрылся, чесался весь – так мучительно… И не помогали травы, что делать? А тут о смерти матушки как раз сообщили… Похоронили без него, так хоть на могилку посмотреть заспешил, в чесотке своей… Дома-то вылечили. Далеко не все, что задумывал, в том путешествии сделал. Однако и сделанного хватило с лихвой – поздравления со всех концов света сыпались, как всегда… Хватало и наград – впрочем, они были ему не особенно нужны.

Нынешнее же путешествие (Тибетское, к Желтой реке) закончилось каким-то уж совсем ни с чем не сравнимым триумфом.

Пржевальский опять прислушался.

«…Родимому гнедышку, милому его сердцу, укромному уголку его родины обязан Николай Михайлович возбуждению в нем той пламенной любви и преданности к науке, которые сподвигли его, презирая всякие опасности, нужды и лишения, к исследованию не изученных до того времени пустынь и гор Средней Азии и к обогащению естествоведения путем многолетних трудов и лишений…»