Нефритовая лошадь Пржевальского

В Петербурге было много приемов в честь него: приветствия, собрания и даже балы. У него уже много знакомых появилось в Петербурге, и не только из Географического общества или из среды ученых или военных. К этому времени его слава распространилась широко. Он был одним из самых знаменитых людей в стране. Многие мечтали познакомиться с ним, наиболее смелые останавливали даже на улице. На одном из балов он познакомился с Тимофеем Ивановичем Петровским, соседом своим по имению. Вот так бывает – в Слободе-то близкие соседи и не встречались ни разу, а встретились на балу, который устраивал в честь знаменитого путешественника один из петербургских вельмож.

Тимофей Иванович жил в Петербурге уже третью неделю. Он был вдовец и приехал сюда с младшей дочерью в гости к старшей, более десяти лет назад выданной замуж в Петербург. Вскоре после отъезда Надежды умерла ее мать, жена Тимофея Ивановича. Младшая, Мария, осталась при отце.

Петровский в первые годы только радовался, что не одинок: он был уверен, что женихи для Маши найдутся из соседей: дочь была хороша собой, умна, получила приличное образование, к тому же отличалась музыкальностью, обладала прекрасным голосом. Петровские были помещиками средней руки – приданое за Машей он давал не слишком большое, но и не маленькое. Позже, однако, ему пришлось беспокоиться за судьбу Марии. Молодые люди охотно ездили к старику Петровскому, пытались ухаживать за его дочерью, однако достойных кавалеров в Слободе не находилось. Мария Тимофеевна никому не отдавала предпочтения и говорила, что посвятит жизнь отцу. Сейчас ее возраст приближался к тридцати, то есть был критическим. Почти все сроки, отведенные девушке из дворян на поиски жениха, уже прошли. Проведенная в столице зима должна была приблизить дочь к замужеству – так полагал Тимофей Иванович. Машу он в свои раздумья и планы не посвящал, но, разумеется, она намерения отца и замужней сестры понимала. Кажется, она и сама уже начала задумываться о своей судьбе.

Пржевальский, в честь которого и было устроено торжество, чувствовал себя на балу не в своей тарелке. В нынешнем году ему пошел сорок седьмой год, и он впервые начал ощущать старость. Точнее, это было только ее предчувствие. Он был по-прежнему красив, ловок и силен. Начал, правда, слегка полнеть, но это было пока не слишком заметно для посторонних.

Старости он очень боялся. Он любил дикую привольную жизнь, ему были необходимы сильные ощущения, опасности, новизна. Путешествия давали ему все это, но требовали сил и молодости.