Нефритовое наследие

– Вы останетесь в Жанлуне еще на два дня, чтобы собрать вещи и посетить семейный склеп, если пожелаете. Если за этот срок вы измените решение и все-таки последуете примеру Иве, охрана не станет вам мешать. Если вы смиритесь с изгнанием и не попытаетесь снова получить нефрит, вернуться в Жанлун или как-то вмешаться в дела Зеленых костей, после смерти ваше тело вернут на Кекон и похоронят в семейном склепе. Если вы нарушите условия, все кланы шепнут ваше имя, и ваши кости никогда не вернутся в кеконскую землю.

Гордость Айт была сломлена. Полный негодования взгляд растворился, маска, которую она носила всю жизнь, упала, и под ней осталась только измученная женщина. Анден никогда не видел ее такой, даже когда она лежала при смерти в его квартире. Айт выглядела печальной до глубины души.

– Передайте своему Колоссу, что я больше не доставлю ему хлопот, – сказала она, когда Анден закончил говорить. В ее голосе больше не было ни гнева, ни ненависти, только смирение. Даже достоинство. – Я отдала все, что имела, и больше у меня ничего нет. Я знаю, что мое время прошло.

Айт отвернулась и посмотрела в узкое оконце крохотной квартиры, на единственный видимый кусочек города. В косых лучах солнца танцевала пыль, и они прочерчивали яркие полосы на ковре. Смутно слышался уличный шум – прогромыхал автобус, звякнул велосипед, и что-то тяжелое бросили в мусорный бак. Люди снаружи занимались обычной рутиной и не подозревали, что бывший Колосс Горных сидит в маленькой комнате наверху и прислушивается к ним.

– Много лет назад, увидев, что происходит вокруг, я нарисовала смелую картину будущего, – сказала Айт. – Зеленые кости объединятся в единственном могущественном клане, получат контроль над нефритом и станут грозной силой на Кеконе, будут хранить наши традиции и защищать страну от врагов из-за океана так же хорошо, как и от внутренних. Нефритовые воины с честью встретят все угрозы и возможности, которые неизбежно постучатся в нашу дверь. – Айт подтянула ворот свитера, но вскинула подбородок, словно выступала перед притихшей в ожидании публикой. – Все, что я делала, каждое великое или ужасное решение за долгие годы, каждая крошка счастья и нормальной жизни, которых я себя лишила, все это я делала осознанно и охотно. И теперь это будущее наступило, пусть и не так, как я представляла, пусть не с моим кланом и без меня. – Она убрала руки в рукава, коснувшись своей голой кожи. – И это будет радовать меня до самой смерти.

Они долго молчали.

– Одна поговорка гласит, что великих воинов даже враги вспоминают с благоговением, – наконец сказал Анден.

Айт встала. В этом плавном движении читались ее былая сила и решительность.

– Тогда я прошу вас вспоминать обо мне, Коул-цзен.

Коул-цзен. На церемонии выпуска из Академии толпа скандировала это имя. Как он был потрясен и напуган, когда ему присвоили звание, которого он не заслуживал.

Анден коснулся сомкнутыми ладонями лба и поклонился.

– Прощайте, Айт-цзен.

Он развернулся и вышел.

* * *

Снаружи Анден на ходу застегнул пальто, вдыхая прохладный воздух, освежающий голову. Дворники сметали с мостовой остатки фейерверков и залезали на лестницы, чтобы снять новогодние украшения. В окнах некоторых заведений в Молоточке еще горели бледно-зеленые фонари, другие уже сменили их на белые, а кое-кто не вывесил никаких в ожидании передела территорий. Когда Анден пересек границу района и оказался в Трущобе, два Пальца клана, патрулирующие улицы, коснулись ладонями лбов и слегка поклонились, узнав его.

Анден остановился на углу и поднял лицо к небу. Он чувствовал и облегчение, и тяжесть на душе одновременно, а мир вокруг казался ярким и прекрасным, каким не могли его сделать даже нефритовые чувства. И все-таки у Андена ныло сердце – не только от горя, которое он только начал осознавать в полной мере, но и от облегчения, и от любви. Любви к жизни, наполняющей его сердце и вены, любви к дорогим ему людям – тем, кто ушел, и кто остался, любви к родному городу, к Жанлуну, суровому и честному месту, такому же противоречивому, гордому и стойкому, как воины, Зеленые кости.

Анден подозвал такси. Когда машина остановилась у обочины, он сел на заднее сиденье и сказал:

– Ресторан «Двойная удача».

Водитель посмотрел на Андена в зеркало заднего вида. Это был неулыбчивый человек с желтоватой кожей и изуродованным лицом. Нижнее веко под одним глазом провисло.

– То старое местечко в Доках?

– То самое, – ответил Анден.

Водитель помедлил. Он как будто хотел что-то сказать, но потом отъехал от тротуара, и машина влилась в поток.

– Поверить не могу, что этот ресторан до сих пор работает, – проворчал он, снова бросив взгляд на Андена. – Знаете, есть места и получше.

– Это мое любимое заведение с давних времен, – объяснил Анден.

– Он еще существует только из-за своей древности, – фыркнул таксист. – Я слышал, ресторан начал терять популярность, но семья Унь наняла какого-то молодого, известного на весь мир повара из Луканга, чтобы внести перемены, и сейчас там все по-другому. Ресторан пережил столько войн, что теперь ему все нипочем.