Нефритовые четки

– Господи! Живы! – прошептал Никифор Андронович и не выдержал, всхлипнул. – Что стоишь, Ульян? Заперто? Так вышибай!

Фандорин схватил изготовившегося к разбегу урядника за плечи, отшвырнул в сторону – тот упал в снег.

– Не сметь! А если мина подготовлена по всем правилам? З-забыли про «лёгкую» смерть? Стойте тихо. И, что бы ни случилось, внутрь не лезьте.

Он шагнул к двери и осторожно постучал. Потом позвал:

– Мать Кирилла!

Громче:

– Мать Кирилла! Это я, Эраст Петрович Кузнецов!

Пение смолкло.

– Дозволь и мне, матушка! Допусти! – проникновенно попросил Фандорин, делая рукой отчаянные жесты помощникам: спрячьтесь, спрячьтесь!

Полицейский затоптал горящую еловую ветку, и оба шарахнулись в стороны. Их поглотили темнота и снегопад.

Ответа изнутри не было, и Фандорин снова закричал, но уже не с мольбой, а с угрозой, да ещё истеричности в голос подпустил:

– Пусти! Что ж, вы спасётесь, а я пропадай? Грех, матушка! Я тебя из огня вытащил, а ты меня в геенне бросаешь! Открывай! Все одно не отступлюсь!

Из-за двери донёсся шорох.

Он приготовился.

Схватить её, выдернуть наружу – это главное. Евпатьев и Одинцов как-нибудь с ней справятся. Самому же быстрее, пока дети, не поняли в чём дело, добраться до подпиленного столба, если он тут есть.

Щёлкнул засов. Заскрипела дверь.

Эраст Петрович занёс правую руку, в левой держал фонарь, и уж начал потихоньку подкачивать пружину. Как найти столб, если внутри темно?

Дверь отворилась.

Лёгкая смерть

Руки пришлось опустить – обе. Правую, потому что открыла не Кирилла, а Полкашка. Левую, потому что фонарик был ни к чему – внутри горели свечи. Много.

– Пожалуйте, – поклонилась гостю нищенка. Хотя нет, она больше не выглядела оборвашкой. Косы расчёсаны, украшены бумажными розочками. Нарядное вышитое платье. На шее бусы. Худенькое личико сияет торжественным экстазом.

Пригнувшись, он вошёл в тесный, пахнущий землёй проход.

Сзади скрежетнул засов.

– Сюда, сюда, пожалуй, – позвал Кириллин голос.

За коротким проходом располагалась круглая пещера – такая же низкая, но довольно широкая. В темноте определить было непросто, но, пожалуй, диаметром футов в двадцать.

Посередине, как и опасался Фандорин, торчал деревянный столб. В центре он был очень сильно подточен – не толще карандаша. Непонятно, как могла такая хилая опора удерживать обшитый досками и подкреплённый косыми поперечинами потолок. Эту конструкцию явно соорудил мастер своего дела.

Мина была обустроена куда основательней, чем та, которую Эраст Петрович видел в Богомилове. Видно, её заранее вырыли для спасения «беленьких».

Свечи не воткнуты в землю, а расставлены по полочкам, в подсвечниках. В углу киот с лампадкой. Повсюду гирлянды из бумажных цветов.

Но Фандорин пока ещё не успел толком разглядеть всю эту красоту. Он внимательно изучил роковой столб, и лишь потом перевёл взгляд на Кириллу и детей.

Они и вправду были «беленькие»: девочки в белых платочках, мальчики в белых рубашках. Со всех сторон к Фандорину были обращены маленькие лица, множество мерцающих глаз – будто ещё несколько десятков свечей.

Полкашка потрудилась на славу. На земляном полу, тесно прижавшись друг к другу, сидели двадцать восемь мальчиков и девочек. Некоторые совсем малыши – их, наверное, привезли на санках старшие братья или сестры. Чтоб спасти от Антихриста…

Оглядев детей и пересчитав их (с Полкашкой, стало быть, выходило двадцать девять), Эраст Петрович, наконец, сосредоточился на главном персонаже.

Она без повязки! Вот первое, что его поразило.

Кирилла была в своей обычной рясе. Не нарядилась, не разукрасилась, но чёрную тряпку с глаз сняла.

Какой у неё был взгляд! Прямой, властный, переливающийся расплавленной сталью.

– Нашёл? – ласково сказала Кирилла. – Умный, я сразу поняла. Это тебе сердце подсказало. Повезло тебе, спасёшься. Сядь вон туда, в угол. Сядь.

Её голос и взгляд явно обладали гипнотической силой – у Эраста Петровича слегка закружилась голова, мышцы обмякли, и неудержимо захотелось сесть, сесть именно туда, куда показывала сказительница.

На миг сомкнув веки, он стряхнул вялость.

Сесть в угол или нет?

– Дозволь с тобой рядом, м-матушка.

Только бы разрешила! Тогда задача облегчится.

Отрадное обстоятельство: Кирилла сидела не рядом со столбом, а чуть поодаль. Если оглушить её внезапным ударом по шейному позвонку, подломить не успеет.

– Ну, садись напротив, – легко согласилась она. – С умным человеком и поговорить приятно. Ишь, вошёл – воздуху напустил, на лишний час, коли не больше. Собаченька моя, – мягко попросила она Полкашку, – нут-ко ещё свечек подбавь. Быстрей отмучаемся. А невмоготу станет, я облегчение дам.

Спасибо, не надо, подумал Эраст Петрович.

Сесть напротив – не лучший вариант. Тогда рукой до Кириллы не дотянуться. Если не будет иного выхода, придётся застрелить. В кармане револьвер. С двух шагов в лоб попасть нетрудно… Нет, нельзя. Дети напугаются, начнётся давка. Сшибут опору, свод рухнет…

А потом Фандорин заметил ещё кое-что, и от плана с пальбой пришлось окончательно отказаться.