Нефритовый город

– Любопытно, – медленно произнес он, – учитывая, что структура КНА не менялась вот уже пятнадцать лет и два крупнейших клана страны имеют примерно одинаковое число голосов.

– Тридцать девять процентов у Горных, тридцать пять – у Равнинных, а остальное поделено между мелкими кланами, – уточнил Лан. – И позвольте вас поправить, канцлер, последнее изменение произошло в прошлом году, когда Горные увеличили представительство на два с половиной процента, после того как присоединили к себе клан Три Ходки. Чего они добились путем убийства всех Зеленых Костей семьи.

Канцлер Сон поморщился, а Лан удержался от того, чтобы скривить губы в ухмылке. Никогда не помешает напомнить политику, что Зеленые Кости действуют по иным правилам – и в скорости, и в жестокости.

– И этот закон вам нужен… в качестве защитной меры, Коул-цзен? – Голос Сона стал холодным и испытующим. Между его густыми седыми бровями пролегла складка, когда они сошлись вместе. Лан догадывался, о чем думает канцлер: есть ли у него основания опасаться, что Горные захватят мелкие кланы или, да не допустят этого боги, сам Равнинный?

– Это защитная мера для страны, – твердо высказался Лан. – КНА сформировали после войны, основываясь на разумном предположении, что Зеленые Кости должны контролировать поставки нефрита. И что само собой разумеется – все кланы заинтересованы в том, чтобы ограничить и обезопасить их. Но то было до изобретения СН-1, до того, как потекли деньги от экспорта нефрита за границу, до того… как произошли некоторые изменения в руководстве основных кланов.

– Вы считаете, что Горные хотят получить контроль над КНА? – в лоб спросил Сон.

– Я считаю, что в государственных интересах избавить их от такого искушения.

– В государственных интересах или в интересах Равнинного клана?

– Я не ищу выгод для Равнинного клана, – произнес Лан с явным намеком на упрек. – Любой закон относительно КНА отразится на моем клане в той же степени, как и на клане Айт Мадаши. – Он подался вперед, облокотившись на стол Сона. От этого движения рукава его рубашки задрались, и на секунду взгляд канцлера скользнул по нефритовым браслетам на запястьях Лана. – Нефрит – наш природный ресурс, и его не должна контролировать одна группа или человек. Нужен баланс сил.

Канцлер Сон почесал щеку и задумчиво сказал:

– Такой закон все равно не сможет предотвратить уловки. Решительно настроенная группа сумеет получить контроль с помощью посредников или других членов альянса.

– Уверен, что в правительстве найдутся умные люди, которые сумеют это вычислить. – Тон Лана стал спокойнее, когда он понял, что они продвинулись от вопроса «нужно ли» к вопросу «как». – Например, если какой-то клан и аффилированные с ним лица получат сорок пять процентов голосов, можно запустить процедуру автоматического перераспределения голосов. Или национализировать КНА, если он окажется в руках одного клана. Не думаю, что когда-нибудь придется пойти на такие крайние меры, – добавил Лан, заметив ошарашенное выражение лица канцлера, – но это удержит любой клан от мыслей, что он может получить контроль над добычей нефрита путем устранения конкурентов.

Сон шумно выдохнул и забарабанил по столу пальцами-сосисками.

– Разумеется, законы не принимаются по воле магии или по одному моему желанию, – улыбнулся он. – Его придется провести через Королевский совет, а для этого понадобится поддержка всех его членов, связанных с Равнинным кланом, и почти всех независимых.

– Значит, я правильно поступил, – ответил Лан с такой же многозначительной улыбкой, – что пришел к тому человеку, который давно и крепко дружит с нашим кланом. К человеку, чье влияние поможет всего этого добиться.

Канцлер хмыкнул и отмахнулся, но вид у него был довольный. Прежде чем заняться политикой, Сон Томаро был богатым Фонарщиком Равнинного клана. Теперь семейным текстильным бизнесом занимались его дочери и до сих пор вовремя платили клану положенную дань. Сон был самым высокопоставленным человеком Равнинных в правительстве, все это знали. Почти все члены Совета и персонал в Зале Мудрости были связаны с тем или иным кланом. Скажем, казначей Совета, в кабинете дальше по коридору, – известный представитель Горных.

Золоту и нефриту вместе не бывать, сказал Лану отец больше двадцати пяти лет назад. Но эта аксиома оказалась не настолько простой. После войны Зеленые Кости, следуя примеру Коула Сена и Айта Ю, в полном согласии с айшо избегали политики и занимались частными делами. Но навсегда вышли из тени. Они больше не скрывались и не тренировались в горах, а открыто жили в городах, за чье освобождение сражались. В послевоенные годы неразберихи и бума простые люди по-прежнему смотрели на них как на защитников и покровителей, как и много десятилетий под игом иностранного правления, и кланы дали им это.