Нефритовый жезл (СИ)

Поцелуй его был нарочито сдержанным, словно он все еще боролся с собой. Впрочем, эффект такой простой ласки оказался прямо противоположным, поскольку только подлил масла на терпеливо тлевшие угли их взаимного влечения. Медленный, но жгучий огонь сплавлял их во взрывоопасное соединение, готовое смести все, что препятствовало полному слиянию. Поцелуй лишь распалил чувства, взорвавшиеся неконтролируемым желанием преодолеть то немногое, что разделяло эти два жаждущих друг друга тела

Гарри прошелся языком по ложбинке между двух белых холмиков, отклоняя Гермиону все ниже, пока она полностью не легла на кровать.

Его тело примяло постель рядом с Гермионой, рукой же он осторожно взял ее грудь и приподнял так, чтобы приникнуть губами к розовому венчику. Под воздействием его языка небольшая выпуклость стала медленно расправляться, пока сосок не стал походить на спелую аппетитную вишню. По коже Гермионы побежали сладкие мурашки, когда он проделал то же и со второй ее грудью. Удовлетворенный результатами своих усилий, Гарри продолжил искусно манипулировать языком, пройдя по ложбинке между ее грудями и достигнув углубления на мягком беззащитном животе. Гермиона вновь почувствовала, как волны наслаждения уносили ее тело, неудержимые и мучительно желанные. Когда же он не удовольствовался и этим, а стал спускаться еще ниже, она не удержала глухого стона, вся покрывшись мелкими капельками любовной росы.

— Нет Гарри, это не гигиеничн… — Гермиона так и не смогла закончить фразы, захлебнувшись собственным воплем, словно грешница, сжигаемая в пламени ада, пока Гарри выводил замысловатую вязь на сосредоточии её женственности.

Спустя несколько минут спустя он наблюдал за последними импульсами оргазма, пробегающими по телу Гермионы, нависая над ней.

— Я люблю тебя Гермиона, — сказал он и одним мощным толчком пронзил сердцевину ее естества.

Протяжный общий стон нарушил мирную тишину комнаты, еще недавно наполненной криками Гермионы.

Гарри начал двигаться рывками, вколачиваясь в Гермиону, руками упираясь по обе стороны её лица. Её руки непроизвольно бродили по его спине, лаская и заставляя тело трепетать. Его губы нашли острый сосок и вобрали его, заставляя Гермиону повизгивать в такт его размеренным толчкам. Ноги Гермионы обхватили бока Гарри и, напрягая все мышцы тела, она резко перевернулась, оказавшись сверху.

Восхищенный взгляд Гарри помог ей отбросить в сторону все лишнее смущение, и она задвигалась на нем, совершая плавные круговые движения бедрами, то приподнимаясь, то насаживаясь на стержень Гарри еще глубже.

Гарри сжимал зубы от напряжения, его руки блуждали по влажному телу Гермионы, то поглаживая руки, то сжимая плоть груди.

В какой-то момент он не выдержал, его руки легли на талию Гермионы, приподнимая её над собой. Он резко вставил член до упора и задвигал бедрами, вбиваясь в нёё жестко, быстро и так невыносимо прекрасно. Гермиона, чьи руки лежали на груди Гарри, резко вцепилась в нее ногтями и закричала от всевозрастающего экстаза, растекающегося по венам, пока не произошел взрыв, который смел под собой все сомнения в правильности происходящего.

— Я люблю тебя, — прохрипела она без сил, но Гарри не собирался останавливаться. Он и сам хотел познать то наслаждение, о котором вспоминал столь часто.

Все происшедшее трудно было определить каким-то иным словом, кроме как безумие.

Он приподнялся и практически бросил расслабленную Гермиону навзничь, пристраиваясь рядом. Сидя на коленях, он руками подтянул её бедра к себе и вновь начал быстро двигаться, задавая просто бешеный темп. Крик Гермионы слился с решающим стоном Гарри, который изливаясь, упал на неё, тяжело дыша.

Потом Гермиона блаженно ежилась в его руках, чувствуя себя качающейся на волнах первобытного восторга, на которые вынес ее безжалостный и яростный прибой бездумной животной страсти. Дыхание Гарри постепенно успокаивалось, но Гермиона по-прежнему слышала в его груди глухие удары неутомимого мужского сердца. Ее забавляло и радовало то, что он испытывал при близости с ней тот же бешеный прилив пьянящих эмоций, что переживала она сама.

— Гарри? — позвала она и услышала невнятное мычание. — Ты тяжелый.

— Ой прости. Конечно, — сказал он, откидываясь в сторону и закрывая глаза.

— Гарри? — снова мычание.

— А когда прибудут французы с манускриптами? — спросила она скромно.

Гарри глухо рассмеялся и повернулся на бок, рассматривая Гермиону сквозь покосившиеся очки. Рука Гермионы медленно и чувственно скользнула по растрепавшимся черным волосам и поправила очки.

— Ты неподражаема, — продолжал улыбаться Гарри. — Мне стоит только порадоваться, что во во время занятий любовью ты не цитируешь Историю Хогвартса.

— Как ты можешь? — шутливо оскорбилась Гермиона, прикладывая руку к груди. — Как можно смешивать священное и грешное.

Они рассмеялись, и Гермиона спросила:

— Так во сколько они прибудут?

— Они уже здесь, — просто сказал Гарри, посмотрел на грудь и потянувшись к ней.

— В смысле? — шлепнула она друга-любовника по руке. — Ты мне солгал? — не поверила она.