Нефритовый жезл (СИ)

Пары, между которыми за время их общения сложилось большое количество эмоциональных, магических и ментальных связей, после проведения специального ритуала, известного как «Единение с судьбой», получают возможность объединять свои магические потенциалы и, следовательно, использовать весьма энергоёмкие магические практики, как, например, аппарация из хорошо защищённых помещений или выполнение многосоставных заклинаний высшей магии. Также довольно любопытным с ритуалистической точки зрения является одно из важнейших условий проведения данного обряда: консумация чистой пары при свидетеле — сильном волшебнике.

Эйзенхорн М. Классификация магических связей между волшебниками и волшебницами / М. Эйзенхорн // Магия и жизнь. — 1992. - № 3. — С. 12–17.

Ещё в то время, когда Гермиона была на втором курсе, у неё уже был полный доступ в Запретную секцию и огромная жажда новых знаний. Но Запретная секция называлась так не зря, и прочитанное в одном из толстых фолиантов описание не очень приличного ритуала надолго вогнало тринадцатилетнюю девочку в краску и ступор. Она даже посмеялась над таким забавным курьёзом практического применения магии, но потом мысли о возможном использовании этого знания начали посещать её всё чаще и чаще. Это смущало. Ещё сильнее смущало то, что в фантазиях, касающихся ритуала, в качестве партнёра всегда фигурировал только Гарри. Гораздо позже, в потертой палатке посреди заснеженного леса она даже набралась смелости поговорить со своим другом о ритуале «Единение с судьбой», но вернувшийся именно в тот вечер Рон спутал ей все карты. Кроме того, случайно услышанное «она мне как сестра» прозвучало очень однозначно.

К тому же Гермиона была ни в чём не уверена. Например, она не была уверена в том, что именно Гарри был её судьбой. Конечно, только рядом с ним она чувствовала, как её омывает волнами нежности, заботы и любви, но даже ощущение, что эти же волны бушевали внизу живота, порой спускались еще ниже, не давали гарантии взаимности, ведь его целый год ждала Джинни.

С Роном же ничего подобного не происходило. Нет, он вызывал у неё какие-то чувства, иначе Гермиона не дала бы ему надежду на взаимность — своим поведением на шестом курсе и поцелуем во время битвы за Хогвартс. Но уже спустя несколько дней тот поцелуй она вспоминала в основном потому, что в этот момент Гарри смотрел на них с таким потерянным видом, словно его мир разлетелся на куски. И Гермиона всё же надеялась, что она сможет собрать все кусочки воедино.

* * *

Жизнь после победы над Волдемортом наладилась не сразу. Похороны, долгие разговоры со аврорами и невыразимцами, переговоры с гоблинами и другими магическими расами. Награждения и приёмы в Министерстве магии, а потом — переезд вместе с Гарри из Хогвартса в Нору. И всё бы ничего, если бы не навязчивая опека рыжего семейства. В этом доме практически невозможно было остаться наедине: ни друг с другом, ни с собой — всегда кто-нибудь был рядом. А потом вдруг оказалось, что все остальные ждали от них решений и поступков, к которым они не были готовы. Это напряжение сделало жизнь в семье Уизли невыносимой. Как минимум для двух человек.

Гермиона сильно удивилась бы, если бы узнала, что Гарри приходится гораздо тяжелее, чем ей. Война осталась позади — он почти справился с её последствиями и окончательно решил плюнуть на условности и пожить хоть немного для себя. Перестал сдерживаться, перестал прятать свои чувства и желания.

Но полностью расслабиться ему не давала Джинни. Её томные взгляды, полные восторженного обожания, смущали — ведь он не был готов сказать ей то, что она хочет услышать.

Зато ему хотелось разобраться с чувствами к Гермионе. Они давно будоражили его, горячили кровь — именно они заставляли его жить в самые тяжелые времена их путешествия, но сейчас — отравляли ему жизнь. Желание прижать её к себе, защитить и успокоить было всегда, но во время зимних скитаний по лесам оно разрослось и приобрело воистину пугающие масштабы и формы, и ему постоянно приходилось сдерживаться. Гарри хотел смотреть на неё, слушать её, касаться её. Он хотел стать для неё кем-то большим, чем просто друг — быть с ней, оказаться в ней. Но это было невозможно: Гермиона была увлечена Роном.

Гарри чуть не поругался с друзьями из-за подавленных чувств. Он стал носить медальон, не снимая, когда понял, что только благодаря крестражу мог справляться с навязчивым желанием избить Рона и сделать Гермиону своей.

А потом вдруг последовали неловкие касания рук — пальцы, переплетённые втайне, под столом. Взгляды, которые приходилось прятать от всех Уизли без исключения. И радость от осознания, что Гермиона, судя по всему, совсем не против проявить взаимность. Это наполняло сердце Гарри такой сладкой негой, что хотелось запрокинуть голову и с громким безумным воплем поведать всему миру о любви к самой замечательной девушке в его жизни.