Нефть!

Во время этого сражения, происходившего на протяжении двухсот миль, на фронте произошел знаменательный случай: командующий французской армией ввел в ряды сражавшихся только что прибывшие тогда из Америки войска. Это были еще совсем мальчики, прошедшие только краткосрочный курс военной науки, и французы, конечно, не рассчитывали, чтобы они могли держаться. А между тем, вместо того чтобы отступать подобно остальным армиям, они сами перешли в наступление и продвинулись на протяжении трех миль по фронту более чем на две мили вперед! А несколько дней спустя произошло сражение при Белло Вуд, и Америка дрогнула в порыве всеобщего безмерного ликования. И это было не ликование удовлетворенной национальной гордости – это было нечто большее: люди чувствовали, что это была победа свободных государств. Когда вы читали списки убитых и раненых, вы встречали самые различные имена: Горовиц и Шниров, Замерджан и Саманьего, Константинополус, Топлицки и Куонг Линг, – но все они сражались с одинаковым энтузиазмом. Это была победа золотого потока красноречия, лившегося из Белого дома.

На фоне всех этих волнующих событий решалась судьба Банни. Пришло время его серьезному разговору с отцом – самому серьезному из всех, которые они когда-либо вели. Никогда еще Банни не видел отца до такой степени взволнованным.

– Хорошенько подумай, сынок. Неужели же ты так-таки окончательно отказываешься оставаться дома, оставаться со мной, отказываешься помогать мне в моей работе? – спросил мистер Росс сына.

– Папочка, – ответил Банни, – я никогда в жизни не прощу себе, если останусь здесь и не поеду в действующую армию.

Тогда мистер Росс подробно объяснил ему, что означало для него такое решение Банни: в его годы он уже не в состоянии нести всю эту тяготу один. Нефтяных скважин все прибывало, и каждая новая несла с собой и массу новых забот. Им необходимо открыть грандиозный перегоночный завод, для этого необходимо устроить целую серию станций для его оборудования. Рассчитывать на постоянную поддержку правительства конечно, было, невозможно, участок Парадиз принадлежал Банни, но если он от него отказывается, то мистеру Россу придется войти в компанию с каким-нибудь крупным дельцом. В том случае, если Банни уедет в действующую армию, на его помощь рассчитывать уже не придется, так как мистер Росс убежден, что война затянется надолго. Немногие из тех, кто туда уезжает, возвращаются домой…

При этих словах голос мистера Росса дрогнул. Еще немножко – и обоим пришлось бы вынуть из карманов носовые платки, что, конечно, обоих бы очень стеснило. Но они побороли в себе эту слабость.

– Я должен ехать, папочка! Должен во что бы то ни стало! – повторил Банни.

И мистер Росс дал свое согласие, и недели две спустя Банни получил все документы, которые должен был предъявить в учебный лагерь.

Тетя Эмма проливала над ним слезы, а старая мать мистера Росса сказала, что считает это преступлением и что с этого момента она теряет всякий интерес к жизни. Берти делала приготовления для прощального вечера в честь отъезда брата, а мистер Росс заявил, что он уже начал переговоры с Верноном Роско, самым крупным нефтяным деятелем всего побережья, председателем обществ «Флора Мекс» и «Среднецентральный Пит», который неоднократно проектировал основать крупное предприятие и уже заранее назвал его фирмой «Консолидейтед Росс».

V

Они поехали в Парадиз. Банни хотелось взглянуть на все еще раз перед своим отъездом в лагерь. Там узнали, что Пол должен скоро получить отпуск и приехать домой, перед тем как отправиться в длинное путешествие через Тихий океан. Услыхав это, мистер Росс заметил, что эта война похожа на пожар на каком-нибудь складе: никогда нельзя было знать заранее, куда кинется огонь и что будет им погублено. Такую шутку война сыграла и с Полом, получившим неожиданно приказ отправиться вместе со своей плотничьей артелью через Тихий океан. И куда! В Сибирь, во Владивосток.

Объяснялось это тем, что когда большевики стали править Россией, то в их руках оказалась целая армия военнопленных, в числе которых было сто тысяч чехословаков. Это было совсем еще новое слово, которое вы тщетно стали бы искать в энциклопедических словарях. Потом вам объяснили бы, что это были богемцы. Но «богемцы» – Bohemians – немецкое слово, и его переделали в «Czecho-Slovaks» – чехословаков – слово, которое долго никто не знал ни как произносить, ни как писать. Этот народ возмутился против германцев, и большевики решили всех своих пленных чехословаков отправить во Владивосток, где союзники могли взять их под свое покровительство и в случае надобности переслать на фронт. Но по дороге в Сибирь чехословаки вступили в открытую борьбу с большевиками и с отпущенными на свободу германскими военнопленными и захватили в свои руки бо́льшую часть железнодорожного пути.

И вот теперь во всю эту путаницу вмешались союзники. Газеты объяснили это дело так.