Нефть!

В Париж приехали и их друзья Аннабель Эймс и Вернон Роско. Они были в Лондоне на премьере «Сердце матери» и теперь собирались в Румынию и Константинополь.

Аннабель привезла из дому много новостей, и одна из них заставила мистера Росса смеяться до слез: на семью О’Рейли внезапно нашел прилив необыкновенной скромности, и они поснимали все бронзовые модные украшения, которые говорили людям об их торжественном шествии по свету. Больше уже не красовались их имена, выгравированные на бронзовых досках и дощечках, ни на ограде сада, ни на яхте, ни на автомобилях. Теперь было не время хвастаться тем, что вы – жена нефтяного магната: того и гляди какой-нибудь фанатик запустит в вас бомбу!

Заседание конгресса было отсрочено на лето, и Верн возвращался домой, но он просил мистера Росса остаться за границей еще некоторое время, потому что «Канадская корпорация» представляла собой наиболее уязвимый пункт всей деятельности нефтепромышленников и необходимо было переждать некоторое время, пока вся эта история совсем затихнет.

Разумеется, мистер Росс сказал, что останется, и Банни остался с ним. На его счастье, как раз в это время в Париж приехал Шмульский, и Аннабель не замедлила ввести его в курс всех дел. И когда он узнал обо всем, что пришлось пережить мистеру Россу, и о том, как его сын не желал оставлять его одного, то он проникся к ним большой симпатией (евреи в большинстве случаев хорошие семьянины) и решил дать несколько представлений «Золотого ложа» в Европе, что давало возможность Ви провести несколько недель со своим ненаглядным Банни. Боясь, как бы Шмульский не забыл о своем намерении, Аннабель немедленно заставила его продиктовать каблограмму, и Банни воочию убедился, что значит иметь влиятельных друзей.

Совесть Банни могла оставаться спокойной, так как дома его никто особенно не ждал. Газета продолжала издаваться очень аккуратно. Вышло уже пятьдесят четыре номера, и большая часть из них была напечатана под единоличным редакторством Рашели.

Полу тоже в ближайшее время ничто не грозило. Один из девятнадцати арестованных на коммунистическом собрании, которому был вынесен обвинительный приговор, апеллировал, и дело остальных было приостановлено вплоть до выяснения этого вопроса. А тем временем Пол и его товарищи были взяты на поруки. Эти новости сообщила Банни Руфь. Было, разумеется, мучительно чувствовать, что над вами висит угроза двадцатилетней каторги, но постепенно это ощущение теряло свою остроту. Сама Руфь очень увлеклась своей деятельностью сестры милосердия; что же касается Пола, то он отправился путешествовать. Куда именно – Руфь не была уполномочена говорить. Но капиталистическая пресса это знала и говорить не стеснялась.

Время от времени во французских газетах печатались сведения о России, разумеется всегда в самом ненавистническом тоне. И вскоре после письма Руфи Банни прочел в одной из газет о том, что среди американских коммунистов возникли разногласия, касавшиеся чисто тактических их приемов, и для выяснения этого вопроса враждующие стороны решили обратиться к главарям Третьего интернационала. С этой целью несколько человек лидеров американской коммунистической партии были командированы в Москву, и в том числе Пол Уоткинс, обвиненный в том, что он принимал участие в нелегальном коммунистическом собрании.

X

Целый ряд интересных событий не давал изгнанникам времени скучать. И прежде всего событие, героиней которого была тетя Эмма. Она влюбилась, и чувство ее было взаимным. Да, в этой области никогда нельзя предвидеть, чем вас могут удивить близкие вам женщины и мужчины! Ее герой был почтенный пожилой коммерсант из Небраски, который все свои часы досуга посвящал коллекционированию камей. Нашел ли он сходство между ними и тетей Эммой – неизвестно, но, как бы то ни было, он «обхаживал» ее в течение нескольких месяцев и в один прекрасный день сделал ей предложение. Свадьба была очень тихая, присутствовали одни только близкие, и после свадьбы молодые отправились в свадебное путешествие в Небраску.

После отъезда тети Эммы мистер Росс чувствовал себя некоторое время очень одиноко, а потом совершенно неожиданно сам попал в авантюру, да в такую удивительную, что, сколько бы вы ни догадывались, вы все равно никогда бы не догадались: с ним заговорили ду́хи!

Случилось так, что Банни очень поздно остался на одном митинге социалистов и коммунистов, никогда не обходившихся в Париже без горячих прений и ссор, и когда вернулся в отель, то не застал отца дома. Когда же на другой день утром он пришел к нему в комнату, то старик довольно нерешительным, смущенным тоном спросил его, что он думает о спиритизме? Банни и ответил, что он ровно ничего об этом не думает и никогда не думал. Тогда его отец рассказал ему об удивительном спиритическом сеансе, на котором он накануне присутствовал и который его совершенно поразил. За этим сеансом он имел длинный разговор со своей покойной матерью, бабушкой Банни.

– Что? – с изумлением воскликнул Банни.