Нефть!

И отец сказал, что он это знает, но что рабочие должны будут постараться перенести последствия поражения; другого способа нет. Конечно, он не может поддерживать стачку, оставляя свои нефтяные участки и дальше без эксплуатации. Рабочие должны понять, что он не сможет вынести конкуренции, и они не вправе ожидать этого от него. Они должны или прекратить работу на других участках, или же увидеть, что нефтяные скважины будут открыты и на участке Россов.

И у Банни снова что-то засосало внутри. Неужели и на его участке появятся штрейкбрехеры?

VIII

Действительно, было только одно место, где Банни чувствовал себя счастливым, – это бунгало. Он приехал сюда провести свой субботний вечер и помогал Руфи и Мели – единственный род помощи стачке, который ему был доступен. Часть вечера они говорили о страданиях тех, кого он знал, а другую часть – веселились и шутили, как и все молодые люди. Но все время они непрерывно работали, как пекари, превращая муку, принадлежавшую союзу, в различного рода съестные вещи. Во время ужина явился Уоткинс со своей тележкой. Это был уже второй его рейс. Они нагрузили тележку, и Мели отправилась вместе с ним по главным квартирам стачечников, а Банни остался вместе с Руфью и помог ей все вычистить и прибрать. Он старался объяснить ей поведение своего отца и почему он, Банни, не мог оказать настоящей помощи стачке.

В воскресенье он отправился на митинг и слышал вторую речь Пола, у которого всегда был хмурый вид; теперь, после нескольких недель плохого питания и плохого сна, он имел вид совсем мрачный и больной. В его голосе звучало страстное негодование. Он рассказывал о своей поездке по другим нефтяным участкам и о том, как везде натыкался на обычную несправедливость: городские власти, как и власти округа и штата, были простыми пешками в руках предпринимателей и делали все, чтобы унизить рабочих и разрушить их организацию. В этом белом пламени страдания дух Пола закалился как сталь, и это передалось толпе рабочих, и они принесли новую клятву солидарности; Банни почувствовал, как поднимает дух человека воодушевление толпы, и пожалел, что он отдален от них, и отошел в сторону, подобно тому библейскому юноше, у которого было слишком большое богатство.

Пол увидел его в толпе и после митинга отыскал.

– Я хочу поговорить с тобой, – сказал он, когда они отошли в сторону. У него не было времени слишком распространяться, и он прямо подошел к делу. – Знаешь, я хотел бы, чтобы ты оставил мою сестру в покое.

– Оставил твою сестру в покое? – воскликнул Банни и, остановившись, с изумлением посмотрел на Пола. – Не понимаю, что это значит?

– Мели сказала мне, что ты бываешь там, у них, и что вчера ты провел с Руфью весь вечер.

– Но, Пол… почему же я не могу оставаться с ней?

– Мы должны сами заботиться о себе. Руфь не может ждать защиты от отца, и я хочу, чтобы ты понял меня. Я не потерплю, чтобы богатый молодой человек увивался около моей сестры.

– Но, Пол! – Голос Банни был полон страдания. – Пол, ты страшно заблуждаешься!

– Я не хочу, чтобы ты оставался в неведении относительно одной вещи. Если кто-нибудь поступит дурно с моей сестрой, я убью его. Это так же верно, как то, что мы стоим с тобой на земле.

– Но, Пол, я никогда ничего и не думал в таком роде, и, послушай, я должен сказать тебе, я очень влюблен – влюблен в одну девушку в школе. О, Пол, я страшно люблю ее, и я ни о ком не могу думать…

Яркая краска покрыла лицо Банни, когда он сделал это признание, и было невозможно не поверить его искренности. Голос Пола сделался добрее.

– Но, послушай, ведь ты теперь не ребенок больше, и Руфь тоже, – сказал Пол. – Я, конечно, верю тебе. Естественно, что ты влюбился в девушку твоего класса, но ведь с Руфью может случиться другое; она может заинтересоваться тобою, и поэтому ты должен держаться в стороне от нее.

Банни не знал, что сказать, – все это было для него неожиданно.

– Я хотел знать подробности о стачке, – объяснял он, – а поговорить с тобой мне не удавалось. Ты не можешь вообразить себе, как тяжело мне, но я не знаю, что мне делать. – Он спешил высказать все свои муки в немногих словах. Он разрывался надвое – между преданностью своему отцу и своими симпатиями к рабочим. Он терзался, но что он мог сделать?

Когда Пол стал отвечать, его голос снова сделался суров.

– Твой отец помогает содержать этих негодяев на участке, я это знаю.

– Он платит свою долю в федерацию, ты, вероятно, об этом говоришь, но ведь это было одним из условий договора, когда он присоединился к федерации.

– Ни один договор не обязателен, если он требует нарушения закона. А разве ты не знаешь, что эти стражники раз сто в день нарушают всякие законы?

– Я знаю, Пол, но отец связан с другими предпринимателями, ты же понимаешь и не веришь этому, но он действительно испытывает серьезные финансовые затруднения, потому что его нефтяные скважины стоят закрытыми, а это он делает исключительно для своих рабочих.