Нефтяная бомба

– Думаю, если послушать наших чиновников, выяснятся не менее интересные подробности… Мне иногда кажется, что мы здесь занимаемся чем-то не тем… Наверху уже давно нашли общий язык, действуют совместно и согласованно, нацелившись на денежки в наших карманах. Возвращаясь к нашей ситуации – мы думали, что система герметична и что русские никогда не проникнут в нее. Небольшой коллектив, обособленность… Предполагается, что русские просто не будут знать про нее. Теперь получается, что знают или вот-вот узнают. За последние пятнадцать лет там не было ни одной контрразведывательной проверки… Если о нашем стиле ведения дел узнают – полетят головы. А если запустить туда контрразведку, проект накроется, причем разом. И мы снова вернемся к тому, с чего начинали. И снова вынуждены будем начинать с нуля, как и двадцать лет назад. Два раза за двадцать лет – это слишком, черт возьми.

– Согласен, сэр.

– Единственная наша ниточка в Багдаде – человек, от которого пошла эта информация. Русский… Этот Фомин, чтоб его черти драли. Если мы узнаем, кто ему слил информацию, то, возможно, еще и успеем что-то сделать. Пока русские не накрыли сеть целиком, как в восьмидесятые.

– Разрешите, сэр? – сказал Подольски.

– Да.

– Возможно, это провокация.

– В смысле? – не понял замдиректора.

– Провокация русских. Нет никакого МОССАДа, ничего. Помните сэра Артура Конан Дойла?

– О чем это вы, черт возьми? – начал заводиться замдиректора.

– Все просто. Сэр Артур Конан Дойл, знаменитый автор романов про Шерлока Холмса и тонкий знаток психологии, как-то раз в шутку послал двенадцати своим приятелям телеграммы такого содержания: «Все раскрыто, немедленно бегите!» В течение двадцати четырех часов все они удрали за границу. Провокация, понимаете, сэр? Еще кто-то, не помню кто, сказал: если вы схватите на улице любого мужчину старше тридцати и посадите его в тюрьму без предъявления обвинения, в глубине души он будет знать, за что.

– У русских только один наш агент, – догадался замдиректора.

– Именно. Русские откуда-то узнали имя одного из наших агентов, но подозревают, что у нас есть еще несколько. Тогда они идут на провокацию – сочиняют бредню про МОССАД, которая будет наживкой, крючком для нас будет имя одного из агентов, единственного им известного – какого черта, он все равно провален, верно? В качестве точки передачи они выбирают Багдад – неожиданно, походит на утечку информации, что-либо проверить сложно. Забрасывают удочку и ждут, пока мы клюнем – то есть начнем проверять или отзывать свою агентуру или устроим тут охоту на ведьм, дестабилизировав всю работу на недели, а возможно – на месяцы. И так мы сами, своей паранойей, сделаем себе хуже. Ударим сами по себе. Сделаем всю работу за русских…

Замдиректора барабанил пальцами по столу:

– Но один агент им все-таки известен, так?

– Да, сэр.

– Откуда?

– Не знаю, сэр. Возможно, был просто неосторожен. Возможно, русские лишь подозревают его и решили провести такую экстремальную проверку. Наши действия будут доказательством виновности его и других, если он с ними связан. Если мы попытаемся вывезти его…

– То русские захлопнут капкан.

– Или не захлопнут. Они предпочитают не трогать одного из своих, из начальства, что бы тот ни совершил. Но разведвозможности мы потеряем.

– То есть, что бы мы ни предприняли, вероятно, это будет ошибкой, – подвел итог замдиректора.

– Да, сэр. Именно так.

– И что вы предлагаете?

Подольски вдруг понял, что это и есть – он. Тот самый шанс, который выпадает один раз за всю жизнь, и то не всем. Один раз за всю жизнь – редко когда больше – у тебя появляется шанс взлететь наверх. Не карабкаться, а именно взлететь, потому что настоящие карьеры так и делаются. Сделать так, чтобы люди, которые принимают решения, запомнили твою фамилию – твою, а не чью-то другую. И помнили ее всякий раз, как только соберутся принимать решение.

– Я могу поехать в Багдад, сэр.

– Что вам там делать?

– Сэр, если я здесь на подхвате, то мне здесь точно делать нечего. А там – я смогу работать, я знаю Ирак и знаю русских. По крайней мере – это хоть какой-то шанс. Если ничего не делать – шансов не будет никаких.

Слова были дерзкими – более чем. Но Подольски почувствовал, что именно таких слов и ждет от кого-то – хоть от кого-то! – человек, сидящий напротив. Должно быть, трудно руководить людьми, для которых главная проблема – отсутствие места на парковке.

– Что ж, – сказал заместитель директора ЦРУ, – если это и не самая лучшая идея, но других у нас все равно нет…

Ирак, недалеко от Багдада База ВВС США Рашид 21 мая

Огромный С-17, основной стратегический самолет военно-транспортной авиации США, как большой слон ворочался на рулежной дорожке. Заруливал в капонир, сделанный из набитых землей, стандартных двадцатифутовых контейнеров. Капонир был мал для такой огромной машины. Техники ВВС США, стоя по оба крыла, общались по рации с командиром воздушного корабля. Подсказывали маневры…