Нефтяная бомба

– Если тебе что-то страшно, иди этому навстречу, тогда будет не так страшно. Адмирал Александр Колчак, он читал лекции у вас в Аннаполисе, – пояснил русский. – Потом его расстреляли большевики. И сбросили под лед…

– Там, где я учился, – сказал Подольски, – мне говорили, что никакой риск не может быть оправданным, если его можно избежать. Только плохой офицер рискует своими солдатами, хороший просто делает работу. Как вас называть?

– Допустим, Джон. Или Иван. Как вам больше нравится.

– Меня больше устроит Искандер.

Русский никак не отреагировал.

– Искандер так Искандер. А вас как называть?

– По документам меня зовут Алекс. Так и называйте. Во избежание…

Русский кивнул:

– Устраивает. Итак?

– Вы просили встречи.

– Разве?

Русский начал придуриваться – Подольски тоже знал эти игры. Но это раздражало…

Чтобы погасить раздражение, он тоже подошел к самому краю. Багдад был перед ним как на ладони, оставшийся прежним, несмотря на все краны и небоскребы. Вечный и чужой город, рассеченный рекой, как кровавой раной…

– Знакомое зрелище? – спросил русский.

– Да. Наслаждался этим больше года. Век бы не видеть…

Да уж. Только когда он этим наслаждался, город представлял собой каменную шахматную доску с квадратиками нищих домов и прорезами улиц. И больше приходилось опасаться ракеты «РПГ», чем влететь в какой-нибудь кран.

Он посмотрел туда, откуда доносился шум вертолетных двигателей, – вертолет, похожий на «Ястреб», парил над Багдадом. Воздушный патруль…

– Если вас это не оскорбит, могу сказать, что вы воевали с честью и ушли непобежденными. Мы это признаем…

Подольски обернулся спиной к пропасти, посмотрел в упор на русского. Тот был невозмутим и уверен в себе… Да, они не просто так стали теми, кто они есть. Коммунизм… Это все ерунда, это не более чем метод. Суть в том, что они строители империи, жители империи, воины империи. Им тесно в своем государстве, каким бы оно ни было.

Интересно… Тридцать лет прошло с тех пор, как русские убрались из Афганистана. Кто-то из американцев сказал им такое же? Наверное, сказал. Как же быстро жизнь передергивает карты…

– …воспринимайте это как помощь. Мы просто помогаем вам доделать работу. В конце концов, какая разница, кто именно остановит беспредел – мы, вы. Нам все равно жить рядом…

Подольски подавил раздражение.

– Вернемся к нашему разговору. Вы оставили условную метку. Нарисовали линию на столбе.

– Правда? Вообще-то я больше люблю писать нецензурные слова на стенах…

…

– Но если вы здесь, то, наверное, так оно и есть. Итак – мы можем дружить?

– Возможно. Но дружба предполагает совместный интерес, – уклончиво ответил Подольски.

– В таком случае – обозначьте ваш.

Русский умело уклонялся, как фехтовальщик в долгом поединке. Экономил информацию.

– Прежде всего нам надо знать, дошло ли наше последнее сообщение. Случилась трагедия, оборвав цепочку.

Русский кивнул:

– Дошло. Мы успели встретиться.

Имен никто не называл. Но сказать, что американец получил информацию, пока нельзя, пока что было поровну.

– В таком случае вам известно…

– Ничего мне не известно! – перебил русский. – Что вообще происходит? Меня тоже пытались убить, вы это знаете?

Подольски об этом не предупредили.

– Нет. Как?

– Дважды. Оба раза подложили бомбу в мою машину. Первый раз еще тогда – у меня есть хорошая привычка осматривать машину, перед тем как ехать, иначе бы я уже разговаривал с ангелами на небесах, а не с вами. Второй раз – совсем недавно, взорвали мою машину, но меня в ней не было. Ваша работа, а?

– Нет.

– Вы уверены? Мой друг говорил мне, что у вас не все ладно. Что есть люди, которые решили встать на темную сторону Силы. Вы уверены в том, что говорите?

– Убирать своих… Бред, никто на такое не пойдет. Если вы тот, за кого себя выдаете, то вы должны знать нашу специфику. Гуантанамо существует, потому что ни у кого на последнем этаже не хватает яиц отдать приказ и покончить со всем с этим. Многие из тех, которых мы оттуда выпустили, занимаются тем же самым. Только сильно поумнели с тех пор. О чем вы говорите?

Я киваю. Это может быть правдой, а может и не быть. Действительно, на последнем этаже здания в Лэнгли ни у кого не хватает смелости отдать приказ просто убрать всех этих пойманных джихадистов и закопать в безымянной могиле. Америка может запросто наносить удары предаторами, убивая случайно подвернувшихся детей и восстанавливая против себя целые страны. Но ни у кого не хватит смелости отдать приказ просто хладнокровно расстрелять схваченного человека, что бы он ни сделал. С другой стороны, Джейк предупреждал, что те, кто играет на другой стороне поля, имеют в игре немалый денежный интерес. А за деньги запросто сделаешь то, что не сделаешь по приказу.

– Правды мы все равно не узнаем, – заявляет русский, – по крайней мере, сейчас. Прошлый раз вы меня попросили собрать информацию. Вот она.

Информацию, которую просил Джейк, я насобирал наскоро, за пару дней. Американцам потребуется не меньше суток, чтобы понять, как я их провел, и это полный левак. Но к этому времени у них голова будет забита совсем другим…

– Здесь все?