Нефтяной принц

— И вы думаете, что я принял бы ее от вас? Как ни велика моя жажда, характер мой куда тверже. Даже если бы вы откачали для меня весь Мировой океан, я не глотнул бы ни капли. Знайте, что своими «ходульными виршами» вы оттолкнули от себя лучшего друга! Это тяжелая потеря для вас, и печальная, но я при всем своем желании не смогу вам помочь.

Кантора это задело больше, чем можно было ожидать. Когда все поели, пришло время отправиться на покой, он никак не мог заснуть, а все спрашивал себя, каким бы образом он мог помириться с Фрэнком. Неожиданно ему пришла в голову идея, которую он счел превосходной. Фрэнк страдал от жажды. Если бы он смог помочь ему? Внизу, в долине, была вода, а в вещах кантора хранилась кожаная фляга. Конечно, спускаться в долину было запрещено, поэтому он должен был проделать это тайно.

Кантор приподнялся и прислушался. Все спали, кроме дежурившего Дика Стоуна, отошедшего в ту минуту к лошадям. Подушкой слуге муз служило седло, а фляга находилась в седельной сумке. Кантор осторожно вытащил ее и тихо пополз. Действовал он из двух побуждений: хотел помочь Фрэнку и надеялся хоть один-единственный раз оказаться настоящим «героем Запада». Сама лишь мысль о том, что он добудет воду под носом у врага, наполняла его смелостью и гордостью. Каково будет удивление, когда он удачно вернется! Если только принять необходимые меры предосторожности, все должно пройти нормально.

Он полз и полз, пока не решил, что Дик Стоун уже не может ни видеть, ни слышать его. Кантор поднялся и ощупью пошел дальше. Вскоре он оказался у спуска в долину. Трудности начинались только теперь. Повернувшись, он стал медленно соскальзывать по склону, цепляясь за землю всеми четырьмя конечностями и осторожно ощупывая ногами стену. Только поставив на твердое одну ногу, он вытягивал другую. Острые камни и колючки расцарапали ему руки, но кантор эмеритус этого не замечал. Чем ниже он спускался, тем сильнее становилось его желание довести до конца свое начинание. Временами он терял почву под ногами и пролетал сразу на пару метров вниз. Спуск получался шумным, но кантор в радостном возбуждении не слышал ни треска ломающихся ветвей, ни стука сталкиваемых им камней.

Он уже заметил свет лагерных костров, полагая, что выиграл свою партию и торопился еще быстрее приблизиться к кострам. Он не заметил, как там насторожились, а пятеро или шестеро индейцев вскочили и вышли навстречу. Остановившись, они затаились и стали ждать. Кантор дышал настолько громко, что нихора теперь уже отчетливо слышали его.

— Уфф! — прошептал один из них. — Это не зверь, а человек! Надо его схватить!

Кантор подбирался все ближе. Индейцы нагнулись, чтобы лучше рассмотреть спускавшегося человека в отблеске костров. Убедившись что он один, нихора вытянули в ожидании руки. Как только сильные и цепкие руки схватили его под мышками, кантор настолько испугался, что просто онемел. Ему крикнули несколько слов, но он их вообще не слышал. Гораздо лучше он понял язык ножа, приставленного к его груди. Ему даже не пришло в голову защищаться.

Можно себе представить, какое впечатление произвело его появление в лагере, хотя оно и не вызвало шума. Белый подкрадывался к лагерю и был схвачен! В этих краях он не мог быть один, а значит, где-то поблизости находятся его спутники. Значит, шуметь нельзя было ни в коем случае. Пленника тотчас же окружили, но никто ничего не говорил. В середину круга вышел сам Мокаши. Прежде всего вождь сделал то, что положено каждому мудрому предводителю: он послал разведчика осмотреть окрестности лагеря. Потом Мокаши спросил у пленника его имя и поинтересовался его намерениями. Кантор ни понял ни слова и что-то пробормотал по-немецки. Тогда Мокаши сказал:

— Он не понимает нашего языка, мы не можем понять его. Надо показать его трем бледнолицым, возможно, они знают его.

Кантора подтащили к костру, возле которого лежали пленники. Как только он появился в свете пламени, Поллер изумленно воскликнул:

— Немецкий регент! Дьявольщина! Этот чокнутый, похоже, сбежал из пуэбло!

Он говорил по-английски с примесью индейских слов, чтобы названный его не понял. Но тот догадался, что разговор идет о нем, и сразу узнал бывшего проводника.

— О, вот и наш проводник! Да еще со связанными конечностями! Герр Поллер, как это вы попали в такое положение? Очень рад вас видеть!

— Эти парни взяли нас в плен, — ответил скаут, естественно, по-немецки.

— Вы не должны говорить то, чего я не понимаю! — резко вмешался в их разговор вождь. — Или вы хотите, чтобы наши ножи проверили ваши шкуры? Ты знаешь этого человека? Кто он?

— Приехал из Германии.

— Уж не та ли это страна, в которой родился Шеттерхэнд?

— Она самая.

— Значит, он тоже знаменитый охотник?

— Нет, он ничего не понимает ни в охоте, ни в оружии. Он сочиняет музыку и поет. Он просто ненормальный!