Негасимое пламя (СИ)

Большую часть неприметного тряпичного рюкзака занимали книги. Бумажные, завёрнутые в целлофан и надёжно упрятанные под всяким хламом, полезным, но не представляющим никакого интереса. В потайном кармане лежало золото – не колдовское, самое обычное, с едва заметными следами плавления там, где прежде стояли пробы. Яр не хотел его брать, пусть даже здесь оно ценилось намного меньше. Будь его воля, он вообще не брал бы ничего, кроме книг.

– Этот разлом крайне неудобен, – обманчиво буднично рассуждала Лидия Николаевна. На губах её застыла фальшивая улыбка. – Мало того, что далеко добираться, так ещё и кругом живут минусы! Не представляю, как они себя здесь чувствуют…

– Мы жили рядом с разломом, – отстранённо сказал Яр. – Нежити было много, а так – ничего необычного.

Лидия Николаевна прекратила улыбаться.

– Если не ошибаюсь, именно прогулка к разлому коренным образом изменила вашу жизнь, – негромко проговорила она.

Яр усмехнулся в ответ.

– Дважды.

Наставница – она всё ещё оставалась его наставницей – остановилась меж деревьев, похожих на лишённые плоти почерневшие костяные остовы. Невесомые белые хлопья безмолвно опадали на землю, одетую в снежный саван. Сейчас середина зимы, мёртвое, ничейное время. Даже буянившая недавно нежить сидит по своим норам и лишний раз не выходит на свет, лунный ли, солнечный.

Но это – здесь.

– Я не пойду дальше, – глухо сказала Лидия Николаевна. – Надеюсь, вы простите мне малодушие.

Кто он, чтобы её прощать? Яр почтительно склонил перед нею голову. Пусть наставница и мнила иным его путь, она слишком многое ему даровала, чтобы не испытывать к ней благодарности. Она и впрямь великая волшебница; в Ильгоде о ней сложили бы песню, а может, и не одну. В прежней Ильгоде.

– Спасибо вам, – искренне сказал Яр и растерянно смолк. Слова потерялись, истаяли, как снежинки на разгорячённой коже.

– Отблагодарите меня несколько более весомо, юноша, – Лидия Николаевна тепло улыбнулась. – Храните в памяти мои уроки, не продавайте дёшево свою жизнь… и заглядывайте ко мне. В любое время. Престарелые тётушки любят поить гостей чаем и слушать удивительные истории.

– Вы не похожи на престарелую тётушку, – Яр невольно улыбнулся. Она иногда выпрашивала похвалу вот так, исподволь, и всякий раз потаённо радовалась, когда он следовал правилам этой игры. Впрочем, нельзя сказать, что он не был с ней честен. – Я приду. Когда закончатся книги.

Наставница насмешливо хмыкнула.

– Вы могли бы притвориться, что имеете в виду со временем по мне соскучиться. Впрочем, к чёрту. Помните: в этом мире есть место, где вам всегда будут рады.

Всегда будут рады… Ему мечталось когда-то, что его станут встречать с ликованием и почестями везде, куда бы он ни пришёл. Так, как встречали Драгана. Этого не будет, теперь всё по-другому… Лидия Николаевна неподвижно стояла между деревьев, глядя ему вслед – точь-в-точь так же, как когда-то старик Белогородский. Яр уходил на две сотни дней, а прожил здесь почти шесть лет, и долгих, и торопливых, наполненных диковинным и неведомым – таким, какого не было ни в Ильгоде, ни в целом мире по ту сторону границы. Может статься, и в родных землях найдётся место здешним чудесам, ведь для них совсем не нужны чары…

Неприметный древесный ствол дрогнул и раздвоился в бледном лунном свете. Долговязый лесовик заступил Яру дорогу; он пошатывался на длинных ломких ногах и беспокойно скрёб правый бок, весь поросший лишайником. Глаза у неживого были сторожкие.

– Нельзя сюда, – воровато оглядывась, сообщил лесовик. – Не след. Не ходи.

– Я здесь по праву, – возразил Яр. – Хочу уйти через черту.

– Куды тут уйдёшь-то! – лесовик в ужасе замахал лапами-ветками. – Погибель там, как есть погибель! Не ходи, парень, жив останешься!

Яр возмущённо фыркнул.

– Кто только тебя стражем поставил? Волхва от ведьмака отличить не можешь!

Неживой озадаченно поскрёб в затылке.

– Да леший наш и поставил, – простодушно признался он. – Говорит, стеречь надо, чтоб никто не ходил. А ты что ж, парень, взаправду из волхвов будешь?

Вместо ответа Яр зажёг над ладонью искристое волшебное пламя. Лесовик отпрянул, заворожённо уставился на огонь; должно, давно не видал. Никакой он не страж. Так, пугало для грибников…

– Вот диво-то, – потрясённо проговорил лесовик. – Врут, сталбыть, что перевелась ваша порода?

– Стало быть, врут.

– Да-а-а, вот уж не угадаешь, какие чудеса в свете бывают, – философски заметил лесовик и почтительно отступил в глубокий снег. – Ступай, волхв. Лёгкой тебе дороги.

Это он зря: лёгкой дорога не будет. Как и прежде, разлом тянул к себе, будоражил стучащую в висках кровь. Так и хотелось сорваться с места, бегом броситься к холодной черте. Яр задрал голову, разглядывая ночное небо сквозь сетку оголённых ветвей. В морозной вышине реяли бледные призраки звёзд, сразу зимних и летних; одни неподвижно сверкали среди непроглядной черноты, другие скользили сквозь предрассветный сумрак. По ту сторону разгорается ранняя заря. По ту сторону минуло два десятка лет…