Негасимое пламя (СИ)

– Я потом подумал, что надо было, – бесхитростно заявил Старов. Он, кажется, вовсе не понимал, что его отчитывают. – Ну, когда вёз уже. А так разве сообразишь? Когда нападают, бить надо.

– Не поспоришь, – едко заметил Верховский. – И как же вы его… транспортировали?

Михаил пожал плечами.

– Друга попросил помочь. У него машина есть, он этими огромными собаками занимается, как их…

– Неважно. Ваш друг принадлежит к сообществу?

– Не-а. Ну я ему упыря и не показывал, сам в кузов затолкал и всё. Сказал, что псину бешеную поймал.

Ловко. Не такой уж он и простачок. Запомнив на всякий случай номер удостоверения, Верховский вернул Старову книжечку.

– А сами вы что в парке делали?

– Бегал. Я всегда по утрам бегаю.

– Потрясающе, – буркнул Верховский себе под нос. Мысль, поначалу показавшаяся безумной, не давала ему покоя. – А вы, молодой человек, работаете где-то?

– Конечно. Историю преподаю.

– Сферу деятельности сменить не хотите? – Верховский пытливо прищурился. Этот историк, молодецкая стать которого повергла бы в уныние любого древнегреческого атлета, был на полголовы его выше и в полтора раза шире в плечах. – У меня в отделе есть место на стажировку. Вас возьму без собеседования.

Старов растерянно крякнул. На такой исход своего маленького приключения он явно не рассчитывал.

– Подумать можно?

– Нужно. Надумаете – звоните, – Верховский, развеселившись, улыбнулся будущему стажёру. – Или, если хотите, приезжайте сразу с документами. Дежурные знают, как до меня достучаться.

***

«…Мне бы хотелось, чтобы современная наука располагала достаточными средствами для доказательства моих предположений, но то, что я вижу, говорит само за себя. Все мы, по обе стороны границы, принадлежим к одному и тому же человечеству, с точностью до вида. Когда-нибудь, когда наконец изживёт себя наша многовековая скрытность, через границу ступят не только скучные физики вроде меня, но и историки, и лингвисты, и фольклористы – им и будет принадлежать честь открытий, которые пока только лишь дрожат на кончике моего пера. Эти учёные предметно опишут, как именно связаны наши слои реальности, и восстановят доселе скрытый ход событий. Они же изыщут способ раз и навсегда отмести недостойные разумного человека мысли о недоразвитости людей, живущих по ту сторону границы…»

Скрипнув сочленениями, поезд остановился на очередной станции. Яр вжался спиной в поручни, пропуская мимо себя плотный людской поток. Тяжёлый день близится к концу. Совесть не будет в обиде, если он посвятит вечер не штудированию философских трудов и не попыткам укротить норовистую старую иномарку, но потратит время на дневник волхва-учёного. Пространные записи дышали надеждой. Николай Свешников смотрел в будущее с удивительным оптимизмом. Было ли это его личными чаяниями, результатами обстоятельного расчёта или чем-то само собой разумеющимся, разлитым в воздухе?.. Должно быть, со времени, когда он писал эти строки, что-то в мире успело всерьёз сломаться. Многовековая скрытность не только себя не изжила, но стала лишь глубже. Что до первооткрывателей, о которых с таким восторгом упоминал учёный, то Яр отнюдь не хотел бы видеть в ильгодских землях нынешних исследователей – вроде Сергея Наумова, например.

Потому что следом за бесхребетными неизбежно явились бы безжалостные.

«…Есть все основания полагать, что знания о магии и тем более о волшбе пришли к нам из-за разлома. Следуя прихотливым закономерностям эволюции, наши соседи и родичи быстрее нас изыскали способ противостоять нежити, досаждающей им куда сильнее, чем нам. Но то, что дало им толчок к развитию, сыграло с их цивилизацией злую шутку. Трудно себе представить, насколько тяжелее возделывать поля и пасти скот под постоянной угрозой со стороны враждебных неживых, а без достаточного и, далее, профицитного обеспечения первичных потребностей ни о каком развитии не может быть и речи…»

– Просьба сохранять спокойствие, поезд скоро отправится.

Яр вскинул голову, не без труда вспоминая, на каком он свете. Поезд и впрямь встал посреди перегона; в час пик – обычное дело, особенно здесь, в тесных старых тоннелях. Большинству пассажиров было всё равно; некоторые недовольно озирались по сторонам.

– Папа! Поезд что, поломался?

– Нет, Манюш, просто ждёт. Скоро поедем.

«…Вопрос, которым я задаюсь с тех пор, как впервые переступил границу между мирами: обречены ли общества по ту сторону разлома проходить все те же стадии, какие знает наша история, или среди великого множества вероятностей есть и иные пути к прогрессу? Заняв позицию наблюдателя, мы могли бы получить бесценные сведения: речь ведь не об изолированном островке в океане, но о целом мире, о незамкнутой системе, за которой можно следить, почти не нарушая её внутреннего равновесия. Но если мы будем лишь беспристрастно смотреть, как в борьбе за прогресс гибнут люди и государства, не поставит ли это под вопрос нашу собственную человечность? Здесь тот самый случай из классической логики, когда из двух несовместимых утверждений лишь одно может быть истинным…»

– Просьба сохранять спокойствие, поезд скоро отправится.