Негасимое пламя (СИ)

– Верховский, чтоб ты знал, бывший опер безопасности. Они там и не таких, и не так, и как только не…

Он вернулся в комнату, не без труда взвалил на плечи бездыханного нелегала, поволок к выходу. Проходя мимо Мишки, остановился, внимательно вгляделся Старову в лицо.

– Пошли, стажёр, – глухим от натуги голосом проговорил Липатов. – Некогда мне тут с тобой.

Не оставалось ничего иного, кроме как ему подчиниться.

XXXIX. Ценности

«…Таким образом, исходя из вышеизложенного, считаю необходимым заявить…»

Яр недоумённо моргнул. Всё «вышеизложенное» умудрилось целиком проскользнуть мимо его внимания, не оставив в памяти ровным счётом ничего. А писанины в прошении было много – четыре страницы бисерным почерком. Придётся перечитывать. Сдержав раздражённый вздох, Яр перевернул лист.

– Эй, молодняк! – на весь кабинет гаркнул Липатов. Он высоко вскинул руку и помахал, как знаменем, поблёскивающей печатью бумагой. – Кому весёлую задачку? Налетай, пока дают!

Яр с удовольствием взялся бы за любую задачу, лишь бы хоть на часик бросить копаться в бесчисленных прошениях. Впрочем, дать коллегам это понять значило бы обеспечить Липатову неисчерпаемый повод для подначек. Выгоднее было молчать.

– Задачи распределяет Александр Михайлович, – педантично заметил Чернов. Этого жизнь ровным счётом ничему не учила: так и клевал на любую приманку.

– Оп! Мелкий попался, – объявил Липатов. – Раз есть время трепаться, значит, не сильно занят. На, бери бумагу и топай в виварий.

– За-зачем?

– У них перепись населения. Уважаемый Александр Михайлович считает, что мы должны в этом участвовать, – Липатов презрительно покосился на дверь логова. – Давай-давай, напяливай защиту, бери задницу в зубы и бегом!

– Вы не имеете права… – заикнулся было Чернов, но Липатов, как всегда, не желал тратить на него своё драгоценное внимание.

– У тебя в корочке так и написано, что ты Мелкий, – заявил Денис Григорьевич, помахивая бланком. – А я старший. Шевелись, время отнимаешь!

Чернов покраснел до корней волос, но послушно полез в стол за защитной цепочкой. Будь на месте Щукин, может, Липатова и поставили бы на место, но начальство пропадало где-то на совещаниях, а все остальные не имели желания вступаться за младшего офицера. Яр в том числе. Оба спорщика были ему одинаково противны.

Время тянулось, как вязкая патока. Ближе к полудню Липатов собрался куда-то на выезд, забрал с собой Старова. Даже Субботин был занят чем-то интересным – судя по долетающим до слуха обрывкам телефонных разговоров, обсуждал с правопорядком юридические тонкости. Яр разбирал прошения. Его куратор – тоже, и тому занятие приносило, похоже, подлинное удовольствие. Валерий Васильевич ничего не помнил об их встрече два года тому назад; чары давным-давно выветрились, но память пожилого контролёра и без них надёжно погребла первое знакомство со стажёром под ворохом прожитых дней. Кроме безобидности, ничего хорошего Яр в нём не видел. Кабинетный бумагомарака. Агрегат для заверения виз. Почему только Верховский не проводит его с честью на заслуженную пенсию?

Начальник, лёгок на помине, возник в дверях, чиркнул ничего не выражающим взглядом по лицам подчинённых и, не говоря ни слова, проследовал через кабинет к логову. За месяц с небольшим Яр так и не сумел его понять. Верховский то ли всех здесь ненавидел, то ли презирал – и отдел ему платил искренней нелюбовью. Всеобщая неприязнь втянула в себя даже вечно счастливого Валерия Васильевича, которому деятельный шеф время от времени мешал безмятежно существовать на работе положенные восемь часов. Разве что стажёр Мишка не разделял этого единодушия. И ещё Щукин. Но Щукин вообще не умел не любить людей, какими бы те ни были.

– Уже скоро обед, – обеспокоенно констатировал Виктор Сергеевич, прикрыв за собой дверь. – Борис Андреич, как у вас успехи?

– Почти согласовали, – сухо отозвался Субботин.

Щукин просиял.

– Это же отлично! Ну, как будет прогресс – обязательно скажите. Затруднения какие-то есть? Помочь, может, чем?

Последние слова были обращены сразу ко всем – Щукин частенько это спрашивал, и именно в таких формулировках. Громов блаженно покачал головой. Яр мельком покосился на куратора и ровным тоном спросил:

– Виктор Сергеевич, можно на два слова?

– А, да, конечно, – Щукин, не покидая приподнятого расположения духа, охотно потопал в переговорную. – График поменять хочешь?

– Вроде того.

Прежде чем встать из-за стола, Яр ещё раз оглянулся на Громова. Тот, кажется, вовсе не обратил внимания – так и читал очередную бумагу. Закрыв за собой дверь переговорной, Яр незаметно повернул защёлку; лучше будет, если никто сюда не вломится. И без того его здесь не сильно любят.

– Учёбой завалили? – Щукин задорно подмигнул и уселся на ближайший стул.

– Да нет. Пары вечером и по субботам, – Яр тоже сел, так, чтобы оказаться лицом к заместителю начальника. На всякий случай.

– Добираться-то успеваешь?

– Да, на машине без проблем, – рассеянно кивнул Яр, прикидывая, с чего лучше начать разговор. – Виктор Сергеевич… Я вообще, когда устраивался, несколько другого ожидал.