Негасимое пламя (СИ)

Он помотал головой – надо полагать, прогонял болезненные воспоминания. Всё ещё злится на себя, и так и будет злиться ещё долгие годы. Нет, точно не пытается обмануть. Верховский насмотрелся на допросах, как юлят или неестественно каменеют лгуны разной степени умелости. Не так.

– Да, правильно, – тихо проговорил стажёр, глядя куда-то в сторону. – Липатов за пропуск объяснялся с безопасностью – значит, не врал, что при нём карты не было с вечера. За него в сейфе копался Котик. И удирал от меня Котик. И рассказал про аварию тоже Котик… Непонятно только, что им обоим в сейфе понадобилось. Хотя нет, подождите… Если вчера мы застали тут Громова…

«Мы застали». Стало быть, хотя бы этому происшествию есть ещё один свидетель. Лучше, чем совсем ничего.

– Время, – напомнил Верховский сразу и стажёру, и себе самому. Порассуждать они ещё успеют; сейчас пора действовать. – Слушай и запоминай. Ты сумел в последний момент вызвать меня по личной связке… Кстати говоря, дай руку, надо это устроить… И с тех пор не приходил в сознание. На ближайшие пару недель ты госпитализирован, посещения запрещены. С медиками я договорюсь. Сиди дома, наружу без крайней необходимости не высовывайся и на рожон не лезь, – объятый тревогой, Верховский поднялся на ноги и, заложив руки за спину, прошёлся взад-вперёд по кабинету. То, что он творит прямо сейчас, неимоверно рискованно. Если бы на кону была только должность, он бы так не нервничал. И, между прочим, о должностях… – Завтра задним числом выпишу тебе повышение. Это не поощрение, я пытаюсь развязать тебе руки, – строго прибавил он. Впрочем, Зарецкий никак не отреагировал. Похвально, леший побери! – Постарайся к вечеру прийти в себя и собрать в кучу все свои соображения. Я вряд ли быстро освобожусь, но нам надо будет побеседовать.

– Надо, – серьёзно сказал Ярослав. – Только будьте осторожны. Если станет известно, что мы с вами успели поговорить…

Верховский коротко кивнул. Казалось, он смотрит сейчас в странное зеркало, честное и безжалостное. Сам он не вёл ли себя так же самоуверенно, пуская на самотёк отдельские неурядицы? Сам не оказался на краю пропасти, чудом успев отступить в последний миг? Или, леший знает, не успев – отступить ещё надо суметь… Телефон требовательно задребезжал пронзительным звонком. Пора возвращаться. На край пропасти. К Витьке.

– Выполняй, – мягко велел Верховский, придерживая палец над пульсирующей зелёной кнопкой. – Я дам знать, когда буду готов к разговору.

Он проследил, чтобы стажёр исчез из кабинета, и только потом взял трубку. Звонил Ерёменко собственной персоной; голос его звучал совершенно обескураженно. Похоже, оперативники выдернули его с ночного отдыха, тоже ощутив нужду в ком-то если не знающем, то хотя бы облечённом властью.

– Саня, ты сюда можешь выбраться? – почти умоляюще попросил динамик. – Мы ни лешего не понимаем…

– Вы давайте фиксируйте картину, – сухо посоветовал Верховский. Вспомнилось некстати: ведь Ерёменко когда-то зарубил ему карьеру… Это уже много лет не имело значения. – Я сейчас буду.

Здание склада, исполосованное над входом чёрными следами пламени, словно царапинами от гигантских когтей, поспешно обводили красно-белой лентой. Ерёменко нервно смолил сигарету поодаль от входа. Он был одет не по форме, в видавшие виды джинсы и обыкновенную чёрную куртку, и занимал мысли, как пить дать, сочинением максимально невинного отчёта для Терехова. Злость улеглась, не успев толком вспыхнуть. Когда человека сдёргивают средь ночи по подобным поводам, он будет думать о чём угодно, кроме сути дела – если, конечно, не заставит себя прекратить искать спасения в мелкой протокольной возне.

– Ну тут и… – бывший начальник незатейливо выругался, охарактеризовав сразу всё, от погоды до происшествия. – Ты сам-то успел посмотреть? Есть мысли, чего стряслось?

– Ни малейшего понятия, – ровным голосом солгал Верховский. Пора начинать скармливать безопасникам только что состряпанную легенду. – Сотрудника к медикам отвозил. Очнётся – может, расскажет что-нибудь.

– Ох уж мне твои сотрудники, – осторожно проворчал Ерёменко. Были времена, когда они оба без зазрения совести костерили контроль на чём свет стоит; с тех пор мнения внутри безопасности вряд ли изменились, да и, по чести сказать, не с чего им меняться. – По твоей указке тут шастал или что?

– Или что.

– И чего, как жареным запахло, вот так просто тебя сюда вызвал?

– Стараюсь выстраивать доверительную атмосферу в коллективе, – Верховский усмехнулся собственной иронии. – Вы накопали что-нибудь серьёзное?

– Ни лешего. Парни говорят, если чего и было, сгорело всё, – Ерёменко расстроенно выдохнул сизое дымное облако. – Если твой боец ничего не расскажет, гиблое будет дело. Как же это Витёк… Всегда в поле лучший был, и вот, пожалуйста…

Доверял убийце. Другого объяснения и не придумаешь. Он вообще слишком хорошо думал о людях.

– Дело-то наше пока, получается, – с намёком сообщил Ерёменко. – А там как пойдёт: или к следствию, или к тебе.