Негасимое пламя (СИ)

На входе в психиатрическое отделение его встретил ещё один вахтёр, на сей раз – медик в форменном халате с отличительной ярко-красной нашивкой на нагрудном кармане. Пока он сверял Мишкино удостоверение с учётными бумагами, сам Старов лихорадочно думал, как ему быть с этим загадочным пациентом. Почему это вообще доверили ему, а не кому-то из опытных офицеров? Виктор Сергеевич наверняка нашёл бы подход к свидетелю, даже с поправкой на диагноз. Да даже Костик справился бы лучше! Ещё и не сказали ничего…

– Идёмте.

Мишка послушно потрусил следом за медбратом по стерильно-белому коридору. Здесь и безо всякой вредоносной магии можно сойти с ума – от неестественной чистоты, от обволакивающе-приглушённого света, от умиротворяющей тишины, лишённой простых жизненных звуков… Торец коридора был перегорожен полупрозрачным щитом, перекрывающим подход к окну; казалось, ровные ряды одинаковых дверей плавно перетекают в собственное бесцветное отражение в его полированной поверхности. Медбрат остановился напротив одной из палат и жестом попросил Старова подойти.

– Вам потребуется помощь? – очень тихо и очень спокойно спросил он, многозначительно касаясь своей нашивки.

Мишка хотел было ответить «нет», но вовремя сообразил, что это было бы сущей глупостью.

– Побудьте тут у входа, если вам не трудно, – попросил Старов и виновато пояснил: – Понимаете… Если пациент начнёт буянить, я-то справлюсь, но ему же потребуется что-нибудь… Лекарства, терапия…

– Это верно, – медбрат поощрительно улыбнулся. Мишка отчего-то на миг засомневался, не относят ли его самого к возможным обитателям отделения. – Только не переоценивайте себя. Люди в таком состоянии могут оказаться сильнее, чем вы себе представляете.

Вот уж спасибо… Мишка пообещал в случае проблем немедленно звать на помощь, и медбрат отпер наконец недоверчиво поблёскивающий замок. Палата оказалась небольшой; мебель в светлых тонах и успокаивающее освещение делали бы её уютной, если бы не решётка на единственном окне и не защитные чары, потрескивающие, как статическое электричество, на самой грани слышимости. Пациент, парень примерно Мишкиных лет, полулежал на постели и бодрствовал. Его запястья были перехвачены крепкими на вид ремнями, а на кисти рук предусмотрительные санитары надели мягкие матерчатые перчатки. Медики не могут себе позволить брать с пациентов клятвы, безоглядно применять артефакты или держать у каждой палаты по боевому магу; ткань и дублёная кожа – не ахти какой суррогат защиты, но, наверное, это лучше, чем совсем ничего.

– Здравствуйте, – брякнул Мишка и запоздало задумался, насколько тут уместно именно это слово. Пациент проследил цепким взглядом, как он пересёк палату и устроился в кресле, таком же обманчиво-уютном, как и вся прочая здешняя обстановка. – Меня зовут Михаил Старов, я офицер отдела контроля. Мне нужно…

Он осёкся. Лицо пациента медленно сложилось в странную гримасу, не то презрительную, не то злорадную. Мишка спохватился, что ничего не спросил у медбрата про запись разговора. Верховский велел обращать внимание на реакции… Наверное, теперь уже нехорошо включать камеру, но хотя бы речь можно записать скрытно. Старов нашарил в кармане телефон.

– Вас что-то обеспокоило? – осторожно спросил он. – В том, что я сказал?

– Это ты беспокойся, – хрипло выплюнул пациент. Его светло-голубые глаза казались абсолютно разумными. Приглядевшись, Мишка заметил в коротких волосах проседь – прямо над выпуклым лбом, словно небрежный мазок белой краской. – Я до вас до всех доберусь.

– Вы до нас доберётесь? – растерянно переспросил Мишка. Голос его отразился на экране телефона россыпью разновеликих вертикальных чёрточек.

– Я доберусь, – повторил парень с нажимом на первое слово. – Ты чё такой важный, а, Михаил Старов? Типа вежливый? Думаешь, поможет это тебе?

Он импульсивно дёрнул левой рукой и тут же болезненно поморщился. Аника-воин… Мишка живо вообразил на его месте ершистого девятиклассника, проблемного по части учёбы, отвергнутого сверстниками, из неблагополучной семьи или заброшенного вечно занятыми родителями. Школьник пыжился и разыгрывал из себя негодяя. Не стоит пытаться допрашивать его по-взрослому.

– Вежливость – это полезно, – нравоучительно заметил Мишка. Злое торжество на лице его собеседника на несколько мгновений сменилось замешательством. – Ну, если тебе так проще, давай на «ты». Скажешь мне, как тебя зовут?

– Котик.

– Котик?..

– Ага. Что, боишься Котика?

– Не боюсь, – Мишка, взяв себя в руки, для пущей убедительности покачал головой. Личность парня наверняка уже установили. Офицера Старова прислали сюда не за этим. – Зачем тебе до кого-то добираться?

Котик презрительно фыркнул.

– А зачем мне с тобой разговаривать, офицер хренов?

– Наверное, затем, что я и приказать могу, – не повышая тона, напомнил Мишка. Ему не хотелось думать о том, что отдать приказ действительно придётся. Полномочия-то есть, да совести не хватит…

– А если мне накласть на твои приказы?

Вот те раз. Он просто храбрится или… или в самом деле каким-то образом выведен из-под присяги? Как же?