Негасимое пламя (СИ)

Кто-то неласково встряхнул Митара за плечо. Он сел рывком, едва не столкнувшись лбами с наставником. Несмотря на холод, рубаха липла к телу, насквозь мокрая от пота. Гарью тянуло от огонька, пляшущего над быстро прогорающим хворостом; злою зимой, посредь мёрзлого леса, никак без него не обойтись. Митар потянулся к пламени. Сил у него не хватало, чтобы согреться.

– Опять Летица снилась? – глухо спросил Ергол, глядя на него исподлобья.

Митар кивнул, не в силах вымолвить хоть слово. Сколько дней прошло, как осталась позади мёртвая крепость? Гнали их оттуда горожане, гнали, а всё одно степняки, как пришли, разбираться не стали, где чародеи, а где – простой люд… И на помощь-то кликнуть было некого. Молва донесла, что всё Тихоново воинство полегло у стен Белогорода. Только и осталось теперь, что идти заснеженными равнинами к краю мира. Ергол говорил – за чертою лучше. Там никто убивать не станет…

– Пригляди за огнём, – велел волхв, с трудом поднимаясь на ноги. – Пойду посмотрю, не помер ли кто.

Он каждую ночь так делал. Среди тех, кто шёл с ними от Летицы и кто прибился в дороге, мало было дважды живых, а все прочие от невзгод и холодов тяжко болели и, случалось, не просыпались после привала. Одно лишь волшебное пламя и было способно побороть жестокий мороз, разогнать в жилах стынущую кровь, да только на всех его не хватало. Митар давно перестал считать, сколько погибло в пути. Одно он знал точно: до края мира осталось от силы полдня пути. Уж завтра настанет им спасение… Тем, кто дойдёт.

Вернулся Ергол, уселся у огня, ничего не сказав. Добрый знак. Стало быть, все живы; хорошо бы так к утру и осталось. Беззвучно, одними губами Митар принялся шептать молитву. Если боги не пожелали спасти Ильгоду, то, может, хоть над ними сжалятся?

Они двинулись в путь, как только забрезжил рассвет. Шли лесами, обходя открытое всем ветрам поле; впереди – пятеро волхвов, чтоб наверняка не сбиться с верной дороги, следом – немногочисленные одинокие, а уж после – все остальные. Колдуны, ворожеи, чародеи и чародейки; разве вот божьих людей не было. Тем от священных мест уходить не след. Болела раньше за них душа, да давно устала. Митар упрямо месил ногами смёрзшийся снег – точь-в-точь как в недобром сне. Он мог бы одним взмахом руки разметать с дороги и сугробы, и бурелом, и непролазные заросли, но берёг силы. Боялся не дойти. Вот до чего съёжилась прежняя его надежда – что наставник уведёт подальше от беды, от войны, от престольного волхва, дерзнувшего воспротивиться клятве. Сделавшийся с недавних пор немногословным Ергол молча шёл вперёд, словно бы вовсе не замечал, как тяжело даются ученику торопливые шаги. Здесь ещё слишком далеко, чтоб его тянула к себе холодная черта; стало быть, тоже устал, тоже хочет уйти поскорее…

Тоненький вскрик нагнал их в полудюжине вёрст от межи. Митар поспешно оглянулся. Боги, пусть бы только лишь кто-нибудь подвернул ногу или испугался случайного неживого!.. Но боги оставили их: повсюду, сколько хватало глаз, выступали из-за деревьев хищные тени. Ждали… Кто же сказал им о крае мира? Кто надоумил устроить тут засаду?

– Да будьте вы прокляты, – прошипел Ергол. Он был бледен, взгляд его беспомощно рыскал от лица к лицу. – Неужто всё зря…

– Вы, кто клятв не приносил, – говорил кто-то из волхвов сбившимися в кучу одиноким, – ведите людей к черте. Мы ещё поборемся…

– Что ж ты делать станешь? Здесь ведь нельзя!..

– Не дойти нам!..

– Без вас не пойдём!..

Раздался громкий треск. Кто-то из чародеев решил-таки попробовать силы, да не сладил: вместо врага-лучника удар пришёлся по корявому вязу. Ствол, переломленный надвое, медленно накренился и рухнул в снег. Закричали, заметались люди – свои и чужие. Кто-то рядом помянул в сердцах лешего. Двое волхвов бросились в самую неразбериху. Митар встрепенулся, дёрнулся бежать следом.

– Тут стой, – процедил сквозь зубы Ергол. – Дурачьё… Уходить надо, а не драться…

Он ухватил за руку случившегося рядом человека – Митар в лицо его помнил, но не по имени – и, заглянув в испуганные глаза, заговорил быстро, властно:

– Собери людей, сколько успеешь, и ко мне. Волхвов и одиноких не зови. Надолго не уходи. Говори всем, чтоб за нами шли…

Верно он задумал. Так, может быть, и получится. Человек вернулся вскоре с дюжиной напуганных беглецов; быстро, как только могли, потянулись они прочь от заварившейся сумятицы. Ергол впереди всех, Митар – позади. Он сам так решил – чтоб, когда вдруг что, первым встретить нагоняющих чужаков. Кто-то и впрямь шёл за ними, то ли преследуя, то ли ища спасения; не поспевал по заснеженному лесу да супротив страха перед холодной чертой. Показалась среди деревьев межа. Неужто суждено им спастись?

Повеяло могильным холодом. Страж соткался меж белых жердей, строгий и бесстрастный; люди прянули прочь от него, принялись творить обережные знаки. То они зря. Не бывает так, чтобы страж у черты кого убил.

Почти не бывает…

– Почто вы здесь, живые?

– Уйти через черту, – тяжело выдохнул Ергол. – Искать спасения. Зла на душе и оружья в руке не держим…