Негасимое пламя (СИ)

Краем глаза он уловил рядом размашистое движение. Щукин, покачиваясь, нетвёрдо шагнул навстречу нежити; глаза у него были стеклянные. Верховский до боли закусил губу, сдерживая рвущуюся с языка грязную брань. Локтем оттолкнул приятеля, выстрелил в низкое серое небо. Краем глаза следя за зачарованным Щукиным, обеими руками вцепился в покосившийся заборчик, рванул на себя. Подгнившие штакетины и рады были подломиться; они неровным рядом рухнули в грязь, разбрызгивая снежную кашу. Верховский ухватился за хлипкую перекладину и отволок деревяшки на середину проулка. Сырое дерево занималось неохотно, больше чадило, чем горело, но всё-таки это был огонь – единственное безотказное оружие против нежити.

Щукин неуклюже пихнул приятеля в спину. Рвался к неживой чаровнице, невзирая на преградившее дорогу пламя. Не церемонясь, Верховский стреножил Витьку сетью. Придёт в себя – спасибо скажет… Обманчиво прекрасная женщина в белом платье, с венком из мёртвых трав на светлых волосах неторопливо шагала к людям, двое из которых – готовая добыча. Она пока не злится. Не воспринимает Верховского как угрозу. Правильно делает; что он может, кроме как прятаться за грудой горящих деревяшек?

Только то, что первой строкой прописано в регламентах хоть у надзора, хоть у безопасности. Защищать население.

Верховский втолкнул в табельное нагруженный серебряными пулями магазин. Харитонов не мог уйти далеко; коллеги явятся, самое позднее, через пятнадцать минут – если, конечно, захотят… Нежить ласково улыбалась сквозь языки пламени; Верховский поспешно отвёл взгляд. Сейчас не полдень и не лето, тварь явно не в форме. Ей здесь не место, её откуда-то выгнали, она расстроена и, если это к ней применимо, напугана. Стало быть, настроена решительно. Лучше всего было бы унести ноги, пока есть чему гореть, и они бы худо-бедно справились, если б не Витька, не ко времени протянувший язык! Двоих сразу Верховскому не вытащить, устраивать из деревушки гигантский погребальный костёр – не выход, Харитонова где-то черти носят…

Решившись, он крепко, до боли сжал кулаки. Боровков, чтоб ему пусто было, говаривал под настроение: если нежить не напугать и не обдурить, остаётся только отвлечь её на что-нибудь интересное. Ничего интереснее собственной скромной персоны в распоряжении Верховского не имелось. Отпихнув Щукина, бестолково возившегося в коконе ярко-оранжевых нитей, лейтенант службы магбезопасности лихо перепрыгнул через опадающее пламя и, почти не целясь, расстрелял по нежити весь магазин. Отбросил в снег ставший бесполезным пистолет, сжал в освободившейся ладони плотный сгусток чар. Невесть откуда взявшийся задор горячил ему кровь. Ну, красотка, ваше племя ведь любит как следует сплясать?..

Полудница разъярённо зашипела и ринулась навстречу, на глазах теряя человеческий облик. Пропороли воздух длинные чёрные когти. Верховский едва увернулся, подставив вместо лица многострадальный локоть. Не обращать внимания на боль! Он прекрасно знает, насколько может быть хуже… Не глядя зарядил в морду нежити пригоршню огня. Полудница визжала, честила его последними словами. Верховский не отвечал. Между оставшимися за спиной людьми и плюющейся ядом гибелью – только его здравый рассудок. Достаточно продержаться, пока не придёт Харитонов. Не может не прийти… Не ради Верховского – так ради Щукина. Витьку в отделе любят, его сочтут достойным спасения…

Нечеловечески мощным рывком полудница отшвырнула настырного врага в истоптанный снег. Мир нелепо кувыркнулся, рассыпался жгучими искрами. Целая вечность ушла, чтобы заново сообразить, где земля, где небо – одинаково серые, одинаково зыбкие. Неподалёку кто-то протяжно, болезненно охнул. Витька… Его голос… За грудой прогоревших деревяшек – неестественно хрупкий девичий силуэт, и прелестница эта без труда держит на весу здоровяка Щукина. Тянет силы, дрянь такая, ничем не смущаясь… Кое-как прицелившись, Верховский швырнул в тощую спину сердито искрящую боевую стрелу. Встал, морщась от боли в ушибленной спине. В два неловких прыжка оказался рядом, от души зарядил полуднице кулаком в висок, заставил выпустить из когтей едва живую жертву. Холодные пальцы тут же вцепились ему в горло. Нежить не привередлива, ей любой корм сойдёт… Пламя ещё раз напоследок обожгло ладони и погасло: стремительно утекающих сил уже не хватало на магию. Ну и плевать. Пусть подавится, лишь бы про других не вспомнила…

– Санёк, уйди оттуда!

Свои! Здесь, близко! Верховский рванулся, оставляя на чёрных когтях клочья ткани и капли горячей живой крови. Кто-то бесстрашно ухватил полудницу за плечо – конечно, недотёпа Вилков. Земля предательски податливо скользнула под ногами. Кусачий влажный холод забился под ворот рубашки. Всё, не боец больше. Парни справятся и без него…