Негатив. Аттестация

Ну а теперь я не сделал ни того, ни другого, ни третьего. Недавняя беседа с господином старшим советником не прошла даром, и в голове сам собой возник вопрос: зачем тогда вообще понадобилась эта встреча? Отказать мне лично? Даже не смешно.

Я поднялся со стула и пожал плечами.

— В таком случае не смею вас больше задерживать.

— Сядьте, молодой человек!

Палинский не повысил голоса, даже интонации остались прежними, но мои ноги враз стали ватными, не опустился обратно — плюхнулся. Профессор выставил на край стола локти и сцепил пальцы, а сложенные указательные упёр в переносицу и глянул, будто через прицел; блеснули золотом запонки с чёрными числами «33».

— Ваше содействие понадобится для адаптации товарища в студенческой среде, — вымолвил Александр Петрович некоторое время спустя. — Могу я рассчитывать, что у вас найдётся на это время?

— Всенепременно, — сказал я. — Помогать Льву я собираюсь вне зависимости от исхода нашей беседы.

— Но в статусе вольного слушателя возможностей для этого у вас будет несравненно больше, — отметил Палинский, буквально сняв это высказывание у меня с языка.

Он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный надвое листок и выложил его на стол. Затем поднялся на ноги и сухо произнёс:

— Всего доброго.

Гардеробщик помог профессору надеть пальто и протянул шляпу, а когда Палинский вышел на улицу, водитель предупредительно распахнул перед ним заднюю дверцу автомобиля. Лишь тогда я развернул листок. Это оказался бланк разрешения на посещение лекций, семинаров и практикумов в качестве вольного слушателя. Подписи, печати, пустое место для фамилии-имени-отчества.

Да! Выгорело!

Теперь оставалось лишь уповать на то, что у начальства нет никаких определённых планов на мой счёт, и комиссар Хлоб согласует обучение в институте, а не сошлёт после окончания курсов обратно на Кордон.

Глава 3

На пик румба по мощности я вышел шестнадцатого января, в понедельник. Случилось это во время занятий на тренажёрах в училище как-то совсем уж буднично, даже не заметил никаких особенных изменений. Как работал, так и работал. Ну выдал чуть больше обычного — сорок четыре и четыре киловатта, так что тут такого? Невелико достижение.

Но Савелий Никитич полагал иначе.

— Всё курсант, сворачивайся! — освободил он меня от работы на силовой установке за полчаса до окончания занятия. — Свободен!

— Как так? — удивился я.

— А чего впустую время тратить? Выше головы не прыгнешь — всё, упёрся в полоток.

— О-о-о! — озадаченно протянул я. — Так теперь можно будет без подстроек обойтись?

Савелий Никитич насмешливо фыркнул.

— Года два, пожалуй, продержишься, потом деградация способностей начнётся. Не забывай — до пика румба тебе ещё далеко, надо продолжительность резонанса тянуть, а это ой как непросто! Сейчас даже время тратить не будем, иди к выпускному поединку готовься.

Я невольно поморщился.

— Да чего там готовиться? Формальность же.

— Чего кривишься, балда? — напустился на меня инструктор. — Это у студентов всё в экзамены и оценки упирается, а вы — практики! Вам в боевых условиях нужно уметь знания и способности применять! Зачёты ты сдал паршиво, если ещё и вылетишь в первом круге, никто такую бестолочь к себе брать не захочет!

У меня под матрацем было припрятано разрешение на посещение института вольным слушателем, так что я не принял эти слова близко к сердцу, собрался и поднялся в буфет. В первый месяц обучения здешний контингент то и дело цеплял учащихся сторонних курсов и нередко доходило до драк, но к концу года ситуация изменилась самым решительным образом. Не знаю как остальных, а курсантов от комендатуры задевать теперь откровенно опасались. Даже книгочея Поповича.

— Привет, Миш, — поздоровался я, подсев за стол к сослуживцу.

Тот оторвался от пухлого пособия и растерянно заморгал.

— Всё уже?

— Нет, это меня только отпустили. В потолок по мощности упёрся.

— Поздравляю!

— Так себе достижение, — скривился я и спросил: — Тебе сколько секунд осталось набрать, чтобы на пик румба выйти?

Миша задумался.

— У меня сейчас минута двадцать — значит, шестнадцать секунд ещё.

— Круто! — вздохнул я. — А у меня предел — сорок шесть секунд. Из них уже тридцать две освоил.

— На девятом витке можно спокойно секунд десять в месяц прибавлять, — уверил меня Попович. — Сопротивляемость высокая, а прибавка потенциала не такая уж и значительная. Это на шестом витке нормой считается три года на пик выходить. У них иначе никак — просто организм не успевает к насыщенности энергией привыкнуть.

— Мне бы их проблемы! — фыркнул я, и тут задребезжал звонок.

Пришлось идти на практическое занятие по отработке удушающих приёмов. Душили мы не руками и не спарринг-партнёров, а задействовали сверхспособности и упражнялись на каучуковых болванках, и Савелий Никитич костерил всех почём зря и в особенности меня. Ну да — окольцевать цилиндр давлением со всех сторон и не передавить его посередине никак не получалось, вместо этого раз за разом проваливал задание из-за неравномерного приложения сил.

— Опять хребет сломал! — ворчал инструктор. — Ну что за бестолочь!