Негатив. Аттестация

Вахтёр на входе справился, по какому я вопросу, и направил в полуподвальное помещение, где и размещалась служба охраны. Рядом с лестницей там находилась караулка, из распахнутой двери которой вперемешку с крепким матерком вылетали сизые клубы табачного дыма. Как видно, загодя подошедшие к началу смены вахтёры трепались с дежурной группой быстрого реагирования.

Я отыскал кабинет заместителя коменданта, отвечавшего за согласование пропусков, объяснил ситуацию и выложил на стол пакет документов.

Роберт Маркович — пожилой господин с военной выправкой и морщинистым лицом вдавил папиросу в переполненную окурками пепельницу и с видимой неохотой взялся просматривать мои бумаги.

— Оставляй! — заявил он. — Проверка две недели займёт.

— В смысле? — опешил я. — У меня с первого числа занятия начинаются!

— А раньше приходить надо было. Сроки стандартные, единые для всех.

Раньше я отправился бы восвояси несолоно хлебавши, чтобы нажаловаться Альберту Павловичу или Георгию Ивановичу, сейчас же покрутил головой, собираясь с мыслями и заодно успокаиваясь, потом спросил:

— Правильно понимаю, что для допуска к занятиям меня надо проверять, а для дежурства на вахте всё нормально? И где логика?

— Дежурства? — встрепенулся заместитель коменданта. — Какого дежурства?

— От комендатуры к вам направили в рамках усиления. Тоже с первого числа.

— Это другое! — отрезал Роберт Маркович, потёр висок и признал: — Хотя — да, ерунда какая-то получается. — Он снял трубку с телефонного аппарата, покрутил диск, набирая внутренний номер, и спросил: — Семён, глянь в списках от комендатуры, значится там такой Линь Пэ Эс двадцатого года рождения? По средам на полсмены выходит? Добро. Отбой.

Заместитель коменданта шлёпнул штамп «Согласовано» и расписался, после вернул обходной лист с остальными документами и велел в первый день явиться на полчаса раньше для прохождения инструктажа. Я пообещал быть вовремя и поднялся в вестибюль. Поглядел на стенд и обнаружил, что кафедра Альберта Павловича располагается в этом же корпусе, на третьем этаже. Здесь вообще, насколько понял, не было учебных аудиторий, исключительно одни только технические службы и малопонятные подразделения.

Кафедра кадровых ресурсов, к моему немалому удивлению, отнюдь не ютилась в паре комнатушек, а занимала на своём этаже всё левое крыло. На входе дежурила строгая тётенька-секретарь.

— Вы к кому, молодой человек? — спросила она.

Я понятия не имел, кто именно занимается здесь постановкой студентов на учёт для их последующего трудоустройства, но на всякий случай заявил:

— К Альберту Павловичу.

Этого оказалось достаточно, секретарша сказала:

— Триста десятый кабинет. — И продолжила быстро-быстро стучать по клавишам печатной машинки, враз обо мне позабыв.

На студента я нисколько не походил и заподозрил, что визиты всякой сомнительной публики к моему куратору — дело обычное и привычное.

А тот встретил, будто родного. Велел раздеваться, усадил за стол, налил чаю. Ещё и руку пожал, даже потряс её с несвойственной экспрессией.

— Не в моих принципах расхваливать людей только за то, что они соответствуют ожиданиям, — объявил он после этого, — но ты, Петя, большой молодец. Зачёты — что? Зачёты — ерунда. Теоретиков у нас пруд пруди. Практиков не хватает. И вот на поединках ты себя показал с наилучшей стороны. Техника, конечно, дрянь, порадовал настрой на победу.

Я отпил чая и хмыкнул.

— Говорите так, будто сами всё видели.

— Воочию лицезрел, не сомневайся, — подтвердил Альберт Павлович.

Вот тут уж я не на шутку удивился, поскольку консультанта среди зрителей не заметил.

Альберт Павлович передвинул мне вазочку с печеньем, а сам принялся заполнять бумаги. Потом оторвался от журналов учёта и спросил:

— Городец инструктаж провёл?

— Так точно.

Мягкое округлое лицо собеседника не изменило своего выражения, лишь глаза сделались чуть жёстче.

— Хорошо, — сказал консультант и продолжил оформлять документы.

Я же оглядел кабинет, но обстановка в том была в своей утилитарности предельно безликой. Рабочий стол с письменными принадлежностями и отодвинутыми на край печатной машинкой и телефонным аппаратом, два стула для посетителей, шкафы. Всё. Ничего личного — ни фотографий, ни картин. Если б не табличка на двери, гласившая: «Кучер А.П., консультант» заподозрил бы даже, что кабинет и вовсе не его.

— Полагаю, Георгий Иванович, в силу своей предельной лаконичности, не стал вдаваться в детали, — произнёс мой новый куратор, закрутив колпачок перьевой ручки, — и поскольку не в моих принципах требовать от людей пойти туда — не знаю куда и принести то — не знаю что, начну с азов. Уж не сочти это занудством.

Я отставил пустую кружку и приготовился внимать.

— Первое и самое главное: никакой инициативы. Тебе не нужно никуда внедряться и вести агентурную работу. Просто смотри, наблюдай и запоминай. Это ясно?

— Вполне, — подтвердил я, испытав определённое облегчение.

— Если понадобится выяснить что-то конкретное, я дам столь же конкретное задание. Звонить мне будешь после третьей пары и в семь вечера. Есть при себе блокнот записать номер?

— Я запомню.